Элен, которой не довелось еще пообщаться с пожилой леди, заранее восхищалась силой ее духа. Все ждали, когда старуха умрет, но та по-прежнему единовластно правила в доме; каждый день смерть вежливо стучалась в Синюю комнату, а леди Уоррен бойко показывала ей язык.

Интерес Элен привлек и назревавший любовный треугольник, участниками которого были профессорский сын, его жена и некий проживавший в доме студент (профессор готовил его к госслужбе в Индии). Сын – умный, но малопривлекательный молодой человек – горячо и страстно любил свою жену Симону, чрезвычайно красивую, материально обеспеченную женщину, имевшую, впрочем, одну слабость. Слабость к мужскому полу. В настоящий момент она пыталась соблазнить симпатичного юношу Стивена Райса, бывшего студента Оксфорда. В глубине души Элен ему симпатизировала и надеялась, что он выдержит натиск Симоны.

Впрочем, превыше всего – должностные обязанности. Вспомнив о работе, Элен взглянула на часы, и ее сердце ушло в пятки. Уже зашевелились первые тени, совсем скоро опустится тьма, а до «Вершины» еще идти и идти. Особняк маячил впереди на фоне мутных холмов, но между Элен и домом зияла глубокая, заросшая деревьями лощина.

Несмотря на твердость характера, при мысли о прогулке через дремучую лощину Элен приуныла. Впервые девушка обратила внимание на густоту окружающего подлеска. Но тогда она чувствовала себя надежно, как в крепости, поэтому ей нравился контраст между заколдованным садом и прочным домом, в котором повсюду горел свет и слышались голоса. А теперь она снаружи, почти в двух милях от особняка.

«Вот дурочка, – улыбнулась она. – Еще совсем не поздно. Подумаешь, темнеет! А ты шагай поживее!»

Элен, в отличие от работодателей, было не позволено сквернословить, поэтому она мысленно осыпала себя всеми известными ругательствами и, набравшись таким образом отваги, осторожно побежала по скользкому краю дорожки: середина была слишком каменистой и непригодной для ходьбы.

Ее цель словно постепенно уходила в землю по мере того, как девушка спускалась в лощину. За несколько мгновений до того, как «Вершина» вовсе исчезла из виду, Элен успела заметить, что в Синей комнате зажгли свет: для нее это было своего рода сигналом к исполнению одной обязанности.

Каждый день с наступлением темноты ей надлежало обойти особняк и запереть все двери и ставни на окнах. Прежде Элен посмеивалась над этим поручением; теперь, когда она оказалась в полном одиночестве, эта мера предосторожности приобрела безрадостный смысл. Напряженная атмосфера царила в доме неспроста: на кухне судачили об убийстве.

Убийство. От одного слова Элен стало не по себе. Когда у тебя чистые помыслы, преступление видится лишь выдумкой журналистов, призванной превратить обыкновенную газету в популярное чтиво, каким торгуют в киоске на железнодорожном вокзале.

Усилием воли Элен заставила себя подумать о чем-нибудь другом.

«Допустим, я выиграла в лотерею!»

Тут она спустилась еще ниже, где крутые склоны уже заслоняли свет, и осознала, что воображаемое богатство ничуть ее не привлекает. Сейчас куда больше ее манили простые радости, как то: надежные стены кухни, теплая компания миссис Оутс и рыжего кота, горячий тост с чаем…

Элен вновь попробовала отвлечься:

«Допустим, я выиграла в лотерею. Кто-то ведь выигрывает. Из миллионов людей во всем мире лишь нескольких ждет огромное состояние. Потрясающе!»

Тут ее настигла другая мысль:

«Вот-вот, миллионам людей суждено мирно умереть во сне, а кого-то убивают».

Девушка оборвала поток этих мыслей: перед ней разверзлась черная пасть долины.

Когда Элен шла здесь днем, то главным образом была занята поиском сухой тропинки среди сырых, почерневших куч палой листвы. Еще она думала, что в этом укромном местечке весной наверняка появится много первоцветов.