Элен распахнула двери и вошла в холл, заставленный массивной мебелью красного дерева. Пол здесь был полностью покрыт ковром цвета морской волны; радиопровода путались в тяжелых шторах, которые прикрывали дверь в гостиную. Во влажном воздухе пахло примулами в горшках и чаем оранж-пеко.

Хотя Элен старалась не шуметь, кто-то с острым слухом различил скрип дверей в прихожей. Бархатные шторы раздвинулись, и прозвучал взволнованный голос:

– Стивен, это ты? А-а, вы…

Элен уловила разочарование в голосе молодой миссис Уоррен.

– Вы поджидали Стивена? Поэтому так нарядились? – спросила она.

Оценивающим взглядом она окинула черно-белое атласное платье Симоны: казалось, ее доставили сюда вместе с музыкой прямиком из лондонского ресторана, с какой-нибудь танцевальной вечеринки. Она во всем следовала моде, даже рисовала искусственные губы и брови поверх натуральных. Каскады блестящих черных волос спадали на плечи, на ногтях блестел ярко-красный лак.

Несмотря на изящные линии, проведенные по выбритым надбровным дугам, и тонкий алый контур губ, Симона недалеко ушла от пещерного человека. Глаза ее горели первобытным огнем, и этот взгляд выдавал в ней необузданную натуру. То ли красивая дикарка, то ли дитя современной цивилизации, требующее самовыражения.

Словом, по всему было ясно: эта девушка привыкла поступать как заблагорассудится.

Она сверху вниз посмотрела на Элен, и разница в их росте стала еще заметней. Элен была без головного убора, в поношенном твидовом пальто, распушившемся от сырости. С улицы она принесла в дом стихии: грязь на ботинках, румянец на щеках от ветра, капли дождя в рыжих волосах.

– Не знаете, где мистер Райс? – сердито спросила Симона.

– Он вышел за ворота, – ответила Элен, которая всегда оказывалась в нужном месте и заставала все важные встречи и расставания. – Говорил, что хочет с кем-то попрощаться.

Симона помрачнела, вспомнив, что студент утром уезжает, но вдруг почувствовала на себе пристальный взгляд мужа и резко обернулась. Ее супруг был высокого роста, с взъерошенными рыжими волосами, и носил очки в роговой оправе.

– Чай перезаварится, – сказал он тонким голосом. – Не будем больше ждать Райса.

– Я буду, – отозвалась Симона.

– Кекс остынет.

– Обожаю холодный кекс!

– И ты не поухаживаешь за мной?

– Извини, дорогой. Мама меня этому не учила.

– Понятно. – Ньютон пожал плечами и отвернулся. – Надеюсь, дражайший Райс оценит твою жертву.

Симона пропустила его слова мимо ушей и обратилась к Элен:

– Увидите мистера Райса – скажите, что его ждут к чаю.

Девушка нехотя пошла наверх. На втором этаже она остановилась у Синей комнаты и навострила уши. Хозяйка комнаты внушала всем ужас, а у Элен вызывала жгучий интерес. Она лежала внутри, словно незримый, но окутанный мифами и легендами герой древности.

Услышав за дверью шепот мисс Уоррен, временно исполнявшей роль сиделки, Элен решила проскользнуть в ее комнату и расстелить постель.

«Вершина» представляла собой трехэтажный дом с двумя лестницами и полуподвалом. На каждом этаже была ванная, но в засуху без воды. Сами Уоррены – леди Уоррен, профессор и мисс Уоррен – спали на втором этаже; гостям отводили комнаты на третьем, а чердак предназначался для прислуги, если таковая была. Сейчас там обитали только супруги Оутс.

Ньютона отныне считали гостем, поэтому они с женой жили в Красной комнате на третьем этаже, а его старую детскую, смежную со спальнями леди Уоррен и профессора, приспособили под комнату для сиделки.