— Внутри дерева? — поразилась Хаоэрин. — Вам-то зачем? Вы же умеете летать.
— Чтобы ни на кого из послов по дороге не напал грифон, — сказал Олери печально. — Страшный хищник может убить и летуна, и болотного жителя… Это грифон меня покалечил, государыня — и я умер бы, если бы не везение и не твоя помощь. Мои предки боялись, что твои наверху будут ещё более беззащитной добычей — и потому строили лестницу, спрятанную от опасностей с неба.
— Это умно и благородно, — сказала Хаоэрин. — Почему мне никто не рассказывал об этом?! О том, что Храмов — два, о лестнице, о старом союзе…
— К чему это знать добродетельной женщине? — улыбнулся Иха. — И отец моей государыни, и её муж — оба они так считали. Любопытство — скорее порок, чем достоинство.
— Но мне интересно, — Хаоэрин даже надула свой горловой мешок, маленький и перламутровый, слишком милый, чтобы выглядеть угрожающе, но Иха принял к сведению и отступил, приложив ладонь ко лбу.
— С площадки Храма Отца Небес, — тихо сказал Олери, — открывается самый прекрасный на свете вид. Невероятный сияющий простор над зелёной кровлей, оставшейся далеко-далеко внизу. Оттуда можно наблюдать, как рождается день, как солнце восходит — и как после угасания дня приходит ночь, зажигая звёзды…
— Что такое звёзды? — спросила королева, очарованная его тоном.
— Чужие солнца, — сказал Олери. — В такой немыслимой дали, что это тяжело себе представить. А небо — просвеченная бездна…
Няня королевы поёжилась.
— Какие опасные глупости, — еле слышно, но так, чтобы услышала королева, пробормотал Иха.
— Может, и глупости, — задумчиво проговорила Хаоэрин. — Очень может быть, что и опасные. Но… я бы так хотела увидеть всё это своими глазами…
И Олери коснулся своей костлявой когтистой лапкой прекрасной руки королевы, покрытой благородными золотистыми наростами.
* * *
Придворные королевы Хаоэрин, которые делили с ней трапезу, угощались роскошными кушаньями, но Олери ел только фрукты. Фрейлины, хихикая, предложили ему жареных плавунцов и тушёные корни розового лотоса, но летун, спрятав нос в пух, извинился и отказался:
— Простите, прекрасные дамы, я ещё не совсем здоров…
— У них там, в кронах деревьев-колонн, во множестве живут голубые мотыльки, — усмехнулся Иха. — И летуны, кроме фруктов, едят только их.
Фрейлины понимающе зажмурились: толстенькие тушки голубых мотыльков, вяленые или жаренные в масле, считались неслыханным деликатесом, редким даже за королевским столом. Лучшие охотники порой рисковали подниматься на деревья-колонны до самых ветвей; иногда им удавалось наловить мотыльков, но чаще попадалась древесная змея или другой опасный гад.
— Я велю отнести фруктов в твою комнату, бедняга, — сказала няня. — Что проку в фруктах? Одна сладкая вода… по крайней мере, поешь побольше.
— Спасибо тебе, добрая женщина, — сказал Олери, шевельнув пушистым ухом. Если бы он не был летуном, все решили бы, что у него прекрасные манеры — но он был летун, и улыбнулась только королева.
А после обеда к Олери подошёл принц Хэдла.
— Дядя летун, — сказал он, — пойдём в бассейн?
Олери успел подружиться с детьми королевы. Она рано овдовела, и у неё было мало детей — лишь десять принцев и шесть принцесс. Зато все они вышли из воды здоровыми и отличались самой аристократической внешностью. |