«Почему нет?» – подумал Том и на этот раз глотнул от души.

– Вот и умница, – прокомментировал Тодд, язык у него уже начал немного заплетаться. – Дай волю своей темной стороне.

Охотники за работой продолжали прибывать, их автомобили, скрытые густым туманом, в реве двигателей поднимались с Мальборо-стрит. Очередь давно выплеснулась за стойки, и ее зигзаги распрямились. Том полагал, что понимает экономические трудности, которые переживала страна – разве он сам не потерял работу, очень хорошую работу? – но по мере того как автомобили подъезжали и подъезжали, а очередь удлинялась и удлинялась (конца он уже не видел), возникла и начала набирать силу новая пугающая идея. Может, слово трудности не в полной мере отражало сложившуюся ситуацию? Может, ей больше соответствовало другое слово – катастрофа?

Справа от него, в лабиринте стоек и лент, заплакал ребенок. Том огляделся и увидел, что мужчина со спальником держит края слинга, чтобы женщина (Господи, подумал Том, ей, похоже, нет и двадцати) могла вытащить малыша.

– Чё это за хрень? – Язык Тодда заплетался все сильнее.

– Ребенок, – ответил Том. – Женщина с ребенком. Девушка с ребенком.

Тодд присмотрелся.

– О Иисус! Я считаю, это беза… это бесо… это безответственно.

– Ты пьян? – Линда недолюбливала Тодда, не видела в нем ничего хорошего, и сейчас Том разделял ее мнение.

– Чуть-чуть. Буду в норме, когда откроются двери. И мятные пастилки у меня есть.

Том подумал, а не спросить ли Тоддстера, не прихватил ли тот с собой визин (его глаза заметно покраснели), но решил, что такая дискуссия ему ни к чему. Вновь посмотрел в ту сторону, где стояла женщина с плачущим малышом. Поначалу ему показалось, что они ушли. Потом он опустил глаза и увидел, как она, прижимая к груди ребенка, заползает в спальный мешок крепкого мужчины. Тот ей помогал. Младенец орал благим матом.

– Неужели нельзя заткнуть ребенку рот? – крикнул какой-то мужчина.

– Кто-нибудь, вызовите службу социальной защиты, – добавила женщина.

Том подумал о Тине в столь нежном возрасте, представил ее здесь в эти холодные и туманные предрассветные часы и подавил желание предложить мужчине и женщине заткнуться… а еще лучше, прийти на помощь. В конце концов, все они оказались в одной лодке, так? Их всех помяла жизнь, им всем в одинаковой степени не повезло.

Крики затихли, потом смолкли.

– Наверное, она ее кормит, – предположил Тодд и сжал грудь, показывая, как это делается.

– Да.

– Томми?

– Что?

– Ты знаешь, что Эллен тоже потеряла работу?

– Господи, нет. Впервые слышу. – Он прикинулся, что не видит страха на лице Тодда. Не видит поблескивавших влагой глаз. Возможно, причина была в холоде или спиртном. А может, и нет.

– Ее снова обещали взять, когда ситуация улучшится, но то же самое говорили и мне, а я уже полгода без работы. Я обналичил свою страховку. От нее не осталось ни цента. И знаешь, сколько у нас денег в банке? Пятьсот долларов. А как долго можно прожить на пятьсот долларов, если батон хлеба в «Крогере» стоит бакс?

– Недолго.