— Мне плевать на его моральные принципы, и тебе тоже придется на них наплевать. — Родичев говорит, не повышая голоса, он знает, что последнее слово останется за ним, так было всегда, так будет и впредь.

— Но где он возьмет миллиард? — Вера еще пытается взывать если не к совести, то к здравому смыслу.

…Вообще-то убийца давно уже мог выстрелить, но женщина ему почему-то нравилась, да и заказа на нее не было. Низкие серые облака ходили у него прямо над головой. Дребезжал трос, ветром раскачивало корыто с раствором. Убийца ждал. Но разговор затягивался…

— Где он возьмет миллиард?

— Элементарно, — улыбается Родичев. — Кредит под гарантии правительства.

Она качает головой, она не верит, что такое вообще могло прийти в голову здравомыслящему человеку.

— Тебя это уже все равно не спасет. — Она сознательно идет на обострение, он должен забегать, раскричаться, пусть даже ударит ее. Так будет проще. Это сработает как повод. Причины есть, причин достаточно, но поднять пистолет на человека, который сидит в кресле и попивает минералку?

И он все-таки взрывается:

— Много ты понимаешь! Я не нуждаюсь в спасении, но у меня есть некоторые обязательства перед деловыми партнерами, которые нужно выполнять, и я их выполню, а ты мне в этом поможешь. Ты и твой замечательный муженек.

— Зачем тебе это нужно? Уезжай, для этого у тебя достаточно денег. Что тебя держит здесь? — это был последний шанс. Если он сейчас согласится, поймет, что так будет лучше для всех, можно будет просто повернуться и уйти. А он уедет куда-нибудь на другой конец мира, и они больше никогда не встретятся, не пересекутся.

Но он не согласился.

…Мужчина и женщина стоят лицом друг к другу, очевидно, спор достиг апогея. Мужчина жестикулирует, он возбужден и, очевидно, зол. Женщина стоит как вкопанная, за все время их свидания она не сдвинулась с места, не сменила позы, не вынула рук из карманов плаща. У нее бледное лицо и губы слегка дрожат. Убийца рассматривает ее с удовольствием, женщина красивая. Мужчина, сделав несколько быстрых шагов по комнате, снова останавливается перед ней, и из-за его широкой спины ее уже не видно.

Убийца смотрит вниз. По-прежнему все спокойно, никто не заметил человека в кабине крана. На участок забрела собака, выбрала подходящий угол фундамента, оросила его и с достоинством удалилась. Совсем стемнело, накрапывает нудный московский дождик, а двое на веранде продолжают спорить.

— Я не спрашивал у тебя совета. Но ты прекрасно знаешь, что у меня есть возможности, а теперь еще и желание раздавить и размазать по стенке не только твоего сладенького премьера, но и вашего хренового президента с его зятьями и их друзьями. Представляешь, премьер России — импотент, плясавший под дудку шлюхи-жены.

Она знает, что уговаривать бесполезно, что слова уже ничего не решают, но продолжает оттягивать и оттягивать конец. Пальцы в кармане онемели, рукоятка пистолета стала горячей и влажной. Она продолжает говорить уже неуверенно и равнодушно.

— Ты преувеличиваешь мое на него влияние, он даже слушать не станет. Если ты думаешь, что для него премьерство дороже жизни, — ошибаешься, не станет он трястись над своим креслом. Он просто уйдет в отставку, и никому от этого легче не станет, а в Кремль он еще вернется, возможно, не один раз, лет сорок у него еще есть на эти игры.

Ему кажется, что она сломалась, но он продолжает давить:

— Шлюхой ты была, шлюхой и осталась, и мыслишь ты, как шлюха. Раньше надо было думать, какой он у тебя честный и принципиальный, когда кувыркалась со своим сыщиком. У тебя был полный набор возможностей, чтобы эта сегодняшняя ситуация вообще не возникла. Но ты ими не воспользовалась, и за это придется платить.