Эдакие ни к чему не обязывающие информационные банки взаимопомощи.

Сопровождение добросовестно доложило, что по фальшивым полицейским дочь инициировала процессуальные мероприятия, не сходя с места: прибыл и кто-то из прокуратуры, и чин городского штаба полиции. Четверо подкатывавших к хафу в итоге уехали в специальном фургоне в наручниках.

— Надо быть очень глупым и смелым одновременно, чтобы пытаться провернуть какие угодно дела, нарядившись в форму омавари-сан, — пробормотал оябун.

Случившееся ему не нравилось на уровне звериной интуиции — дело пахло чем-то более серьёзным, нежели какой угодно криминал.

Ладно, для Эдогава-кай прямых угроз нет. Смотрим, что дальше. Хотя сердце и ноет предчувствием, что это всё политика, от которой лучше бы держаться подальше.

Во входной двери щёлкнул замок. Мая с облегчением отложил очки (возраст давал о себе знать, теперь читать и работать с экраном можно лишь в них):

— Всё нормально?

— Да. — Моэко выглядела рассеянной, думая о чём-то своём. — Приключения даже для нас неожиданные, но в целом всё под контролем. Сейчас расскажу.

Дочь разулась и прошла к разделочному столику — готовить чай и какой-то перекус. Попутно она рассказала подробно то, о чём он и так опосредованно был в курсе.

— Зачем ты в это всё влезла? — перед тем, как задать вопрос, он немного поколебался, стоит ли.

— Потому что так правильно, — уверенно ответила Моэко, нарезая полосками копчёного угря. — Плюс адвокатская практика по уникальному поводу.

— Мне кажется, там всё совсем не просто, — поделился Миёси-старший. — Слишком всё нарочито, какое-то безумное нахальство. Словно вершина айсберга, большая часть которого нам не видна. Опыт говорит, от такого стоит держаться подальше.

— Я не могу тебе рассказать в деталях — не мои секреты, но эти приключения скорее всего восходят к той части государственных агентств, которые работают за рубежом. У подзащитного был специфический армейский опыт, ноги растут оттуда.

Понятно. Пожалуй, не просто политика, а самая худшая её часть — та, которая проходит под грифами государственной важности.

— Ты сопровождаешь его, как адвокат? Официально? — уточнил оябун.

— Да, подписали и зарегистрировали договор прямо в бассейне. Как оказалось через четверть часа, очень правильное решение.

Мая открыл было рот, исключительно по инерции — и закрыл.

Он бы мог многое сказать, еще о большем хотелось расспросить, но некогда профессиональный спортсмен Миёси свято соблюдал принципы собственной религии (если это можно так назвать). Каждый должен наработать свой личный багаж учебных, тренировочных и боевых схваток. Исключений не бывает.

Опыт заочно не приобретается. Жизнь за дочь не проживёшь. Самое плохое, что любой родитель может сделать для ребёнка — это выработать у того привычку, что старшие всё разрулят. Иначе говоря, отучить побеждать самостоятельно или, в иной формулировке, приучить чадо к тому, что любые ошибки и просчёты будут подстрахованы кем-то из старших.

Тренироваться — да, лучше с наставником, но жить следует только самому (самой). Никто не вечен, рано или поздно родителей не станет. Если ребёнок к этому времени научился от напастей и невзгод отбиваться сам — значит, папа всему учил правильно. И делал всё тоже правильно.

Чем больше дочь справляется в одиночку сейчас, тем лучше она будет жить, когда его не станет. Тяжело в моральном плане, но другого пути не существует, если ты своих детей действительно любишь.

— Что-то понадобится — скажи. Мало ли. — С непроницаемым лицом он поднялся с дивана, подхватывая оба планшета подмышку. — Имею ввиду, если столкнёшься с чем-то таким, что выходит за привычные рамки и понадобится поддержка.