— Может, именно в данном случае мне важно услышать словами, поскольку я облажался.

— А ты точно облажался? — бросила она серьёзно. — Такидзиро-кун, у меня сейчас возникает впечатление, что ты нагло напрашиваешься на комплименты.

— Я не специально. У твоего деда была развилка и три варианта, если по-простому. К моему огромному сожалению, мозги старика пошли по второму. Обидно.

— От тебя что-то зависело? — Хину знала, что такой её взгляд оказывает влияние, даже когда направлен в висок собеседника.

— Менее чем на десять процентов. Что мог, я сделал полностью. К сожалению, девять десятых были не на моей стороне.

— Ну и чего теперь париться? — для разнообразия она на этот раз впечатала ладонь не в плечо, а между лопаток. — Заплыв отработал по максимуму, выложился по полной. Какие проблемы?

Такидзиро клюнул носом вперёд, обернулся и возмущённо распахнул глаза.

— Ты был полностью прав, когда сказал, что я поставлю на кон всё, если есть шансы на его выздоровление. В жизни действительно есть вещи гораздо важнее денег. Ты абсолютно правильно проявил инициативу: время дорого, деду осталось намного меньше, чем он уже прожил. — Пловчиха перевела дух. — Если имеется хоть малейшая возможность не дать ему сорваться с резьбы окончательно, её надо надо использовать любой ценой. Я помню твои слова: в случае добровольного решения шансы на ремиссию росли по экспоненте. Так что, всё правильно. Просто не свезло.

Решетников скосил взгляд вправо, проследил за её рукой и торопливо отправил в рот мидию.

— Второе, — топ-менеджер бестрепетно забрала себе последний морепродукт из порции стажёра. — Эту доверенность я могу в любой момент отозвать, минута дела. Не вижу трагедии. Третье, дед сказал, подумает до утра. Это уже ровно на сто процентов больше, чем я от него ожидала — а я его знаю очень хорошо, поверь.

Такидзиро скорчил скептическую гримасу, которую она проигнорировала.

— Четвёртое и главное, ты сейчас противоречишь самому себе. Каким было наше намерение, когда мы сюда вылетали из офиса? — пловчиха кивнула в окно, где в сотне метров за стеклом на муниципальной посадочной площадке ожидал вертолёт Хаяси.

— Недееспособность Хьюга Хироя по медицинским причинам. Ходатайство в суд о назначении экспертизы.

— В точку. Ты выдвинул гипотезу и сделал мне предложение. Я согласилась, мы добросовестно отработали версию. — Хину говорила спокойно и уверенно.

— Продолжай?

— Перед подачей ходатайства мне по-любому было важно увидеть всё своими глазами, согласен? Уже с нового фокуса и с учётом твоего нетривиального уточнения.

— Да.

— Ну вот я и посмотрела, — припечатала она. — Оценила обстановку лично. Параллельно нарисовался вариант, мы его на ходу отработали. План в силе, идём дальше, просто держим голове, что если завтра дед добровольно ляжет в клинику, наши проблемы это решит быстрее. Молчу про то, что его здоровью, как ты говоришь, такой сценарий лучше. Шансы надо использовать полностью.

— Сейчас уже думаю, это была не очень хорошая моя идея — делать ставку на его ресурс регенерации… Хотя да, шанс был и есть…

— Ты всё сделал правильно с позиций его родного человека, точка. Последнее, ответь на вопрос, а то ходим по кругу. Какой плюс, недоступный прочим, существует в общении нечужих друг другу людей?

— Скажи ты.

— Нечужим в неформальном разговоре не нужно называть все вещи своими именами. — Хину бросила ладонь на шею Решетникова, притянула его голову к себе, соприкоснулась висками и замерла в таком положении на пару секунд. — Прошу прощения за физическое насилие, но иногда вы, мужики, иначе не понимаете.