К сожалению, никаких мало-мальски серьёзных связей в моём положении позволять нельзя, если ты человеку не желаешь плохого: государственная машина работает на подавление как автомат и стандартно. Не добившись желаемого от строптивца вроде меня, принимается за близких.

Ничего личного, просто элемент давления. Бог его знает, как далеко местные готовы зайти — я пока не во всём разобрался — но дружеские связи это одно, а от гендерных пока лучше воздержаться. Просто чтобы не подставить женщину, неважно, кого конкретно.

Как говорится, лучше сто раз перестраховаться зря, чем потом один раз пытаться укусить себя за локти за дело.

— Ничего вы мне не сделаете! — крик хозяина квартиры догоняет нас в фойе этажа.

— Эдогава-кай сделает, — лаконично информирует Хину перед тем, как закрывшийся лифт увозит нас от резко озадачившегося Гонды.

Видимо, он тоже смотрит телевизор и новости по сети — судя по изменившейся в мгновение ока физиономии.

— Ну а что, мы с Моэко друг другу не чужие, — поясняет пловчиха, пока едем вниз. — Тем более, чётко видно, кто прав по ситуации, кто нет. А зачем они фотографию забрали, есть идеи? Как-то мелко для спецслужб, нет?

— Думаю, чтоб ещё больше раскачать эмоционально: у меня нет второй, эта с собой даже в армии всегда была. Даже в тех местах, в некоторые из которых её брать было запрещено категорически.

— Возможно, через Моэко получится вернуть, — говорит Хину уже в машине, отъехав от злополучного дома на пару кварталов. — У них теперь свои отношения с, г-хм, официальными дверями Государства.

— При всё уважении к Эдогава-кай, такие вещи сразу уничтожаются. По крайней мере, в случаях типа нашего. Даже если Моэко-тян решит выстрелить из гаубицы по воробьям — и поднимет вопрос изображения моих родителей на самом высоком из доступных ей уровней — восстановить из пепла ничего не получится однозначно. Ну или из кислоты, не могу заочно угадать всех обстоятельств. Хоть и весь аппарат министерства будет стараться. Или даже целого кабмина.

* * *

— Тебе нужно как-то готовиться к разговору с Хаяси-младшей? — поинтересовалась она на директорской парковке, вылезая из машины.

— А? Что? Нет, не надо, — покачал головой Решетников. — Там будет несложно, буквально минута по вопросно-разговорной системе.

— Это как? — действительно было интересно.

— Сейчас увидишь, — фыркнул хафу. — Ты же поднимешься в финансы со мной?

— Только если не помешаю и если ты этого хочешь.

Пока ехали сюда от его квартиры, Хину видела, что спутник переживает сильнее, чем старается показывать. В принципе, пловчиха предполагала, почему: если бы на его месте была она и если бы это была фотография ЕЁ родителей… которых к тому же уже нет…

Иногда у человека, старательно работающего над собой и рвущегося в новую жизнь, нет ничего, кроме силы духа, определённой подготовки и принципов. Плюс, как говорится, «даже у червяка длиной в дюйм есть душа длиной в полдюйма».

У Такидзиро, насколько она увидела по его вещам, памятных предметов было крайне немного — армейские сувениры не в счёт, а от семьи, похоже, оставалась именно что одна старая фотография.

Роль символов для человека, которому нечего терять, Хьюга Хину в свои годы понимала отлично.

— Всё будет хорошо, — она приобняла Решетникова за плечо. — Не переживай, всё наладится.

— Я уже в ресурсе. — Товарищ встряхнулся и стал нормальным. — Просто варианты кое-какие просчитывал. Спасибо, что ты рядом — и приятно, и реально помогает.