Он не ответил ни слова, молча поправив зеркало заднего вида.

- Мэйкон, не надо так, - жалобно попросила я. – Пожалуйста.

- Ты сказала, что хочешь. Ты раздула большое дело из того, что хочешь встретить Новый год вместе и это много значит для тебя, а потом просто взяла и передумала.

Мы уже подъезжали к нашему району, знак «Стоп» весело блестел в свете фонарей.

- Все было совсем не так!

- Именно так. Ты никогда и не хотела, Галлея. И знаешь, что? Ты не можешь усидеть на двух стульях.

- Я и не пыталась усидеть, - оправдывалась я. – Мне хотелось! Просто это было неправильно и…

- Для меня все было нормально, - светофор перед нами загорелся желтым, но Мэйкон надавил на газ и понесся вперед. Почтовые ящики мелькали за окном машины, как карусель.

- Мэйкон, притормози, - попросила я, когда мы приближались к знакомым домам. Еще один светофор впереди загорелся красным. Я уже знала, что мы не остановимся.

- Ты ничего не понимаешь, - рявкнул он, снова давя на газ. Мы проехали на красный. Я уставилась на него, с затаенным страхом ожидая, что он скажет дальше. – Ты просто такая…

Я ждала, что он продолжит, но он затих, а на его лице упал желтый свет от еще одного фонаря, и Мэйкон вдруг стал таким ярким в темном салоне машины. Кажется, я спросила его, что не так, но он не ответил. Мне запомнился только этот желтый свет, слишком яркий, чтобы быть просто сигналом светофора, и испуганное выражение, застывшее на лице Мэйкона, словно что-то огромное и ужасное неумолимо надвигалось на нас. А потом перед моими глазами рассыпались сотни бриллиантов, ярко вспыхивая в темноте.

Глава 16

Я помню холод. Ветер дул мне в лицо, а по коже бежали мурашки. Воздух вокруг меня был, как лед. А еще я помню красный свет и чьи-то голоса. Плач. И, наконец, Мэйкон, держащий меня за руку и говорящий заветные три слова. Не в том месте и не в то время, но он все же это сказал.

О господи, Галлея. Мне так жаль. Я люблю тебя, я здесь, ты только держись. Я здесь.

Когда приехала скорая, я повторяла им, чтобы меня отвезли домой и что со мной все в порядке. Я же знала, что нужно лишь пересечь лужайку Скарлетт, и вот я окажусь дома. Я проходила там сотни раз, ничего страшного не могло случиться! Но меня никто не слушал.

Я пыталась удержать рядом Мэйкона, его руку и лицо, но санитары заставили меня отстраниться, и я потеряла его.

- Он должен остаться на месте преступления, - сказала женщина с короткими волосами. Со мной она говорила твердым, но тихим голосом, повторяя одно и то же, сколько бы раз я не спросила. – Ложись и расслабься, милая. Как тебя зовут?

- Галлея, - отвечала я. Я понятия не имела, что случилось. Моя нога болела, а один глаз было сложно открыть. Еще мне почему-то не удавалось пошевелить пальцами на левой руке, но она не болела. Странно.

- Красивое имя, - сказала женщина, а кто-то вложил мне в руку какой-то предмет и попросил сжать. – Очень красивое.

В больнице меня положили в кровать, и меня внезапно окружили люди. Кто-то говорил мне что-то на ухо, спрашивал номер телефона, и я назвала номер Скарлетт. Даже тогда я понимала, что у меня будут очень большие неприятности с родителями.

Через некоторое время пришла доктор и сообщила, что у меня растянуто запястье, рваные раны на спине, два ушиба ребер, а кожу над правым глазом нужно будет зашить. Нога, по словам доктора, отделалась лишь ушибом, потому и болит. Из-за того, что у меня перебинтована голова, мне придется остаться на ночь.

Она снова и снова повторяла, что мне очень повезло, а я снова и снова спрашивала, где Мэйкон, но она не ответила, сказав, что мне нужно поспать, отдохнуть.