Попробуйте представить себе жизнь молодого человека по фамилии Гонсо!

При этом еще зовут его всего-навсего Герард. И никакой он не артист, не певец и не художник.

Нет, если ваша фамилия Сидоров или Колотушкин, вам не удастся понять, что пришлось пережить этому человеку. И даже то, что он имеет вполне сермяжное отчество Гаврилович, ничуть не облегчало, а только усугубляло его положение.

Герард Гаврилович Гонсо!

Едва заслышав такое сочетание слов, все сотрудники отделов кадров, работницы паспортных столов и обитатели начальственных кабинетов поднимают на их носителя задумчивые и веселые глаза, в которых так и читается безмолвный вопрос: это где же такие имена находят и что за ними скрывается? Матерый мужик при этом задумчиво покачает головой, а сердобольная старушка участливо вздохнет: каких-каких только фамилиев на свете не бывает!

Вы скажете – ну и что тут такого? Подумаешь, фамилия – Гонсо. Если покопаться в памяти, можно вспомнить фамилии куда позабористее и повеселее, которые и произносить-то вслух неприлично.

Так-то оно так, но попробуйте представить себе еще и вот что – в ответ на неминуемый вопрос, откуда такие фамилии берутся, вам приходится мужественно отвечать, что фамилия эта монгольская, и, стало быть, сам Герард Гаврилович в некотором роде монгол…

Ну а потом происходит неминуемое.

Всякий российский человек, особенно постарше, услышав про монгола, на глазах веселеет и невинно спрашивает Герарда Гавриловича: а напомни-ка ты мне, мил человек, как звали первого монгольского космонавта?

И ничего тут не поделаешь, потому что в свое время российские люди были так ошарашены свалившимся на них с неба заковыристым имечком, что оно сразу вошло в легенды и анекдоты. При том, что ни одному российскому человеку было не дано произнести его единым духом даже под страхом смертной казни. А только после первой рюмки и под страхом гореть вечно в геенне огненной.

Так что Герард Гаврилович в некотором роде был уникум. Он был, может быть, единственный русский человек на всем свете (а он всю жизнь ощущал себя именно человеком русским и никаким иным, и ничего в нем не шевелилось и не пробуждалось, когда он усилием воли искал какую-то иноземную примесь во всем своем организме и тайниках подсознания), который в любой момент дня и ночи мог без всякого усилия выговорить невозможное имя первого монгольского космонавта – Жугдэрдэмидийн Гуррагча…

Мало того, если слушателю не хватало впечатлений, Герард Гаврилович тут же называл и дублера Жугдэрдэмидийна Гуррагчи – Майдаржаввын Ганзорик.

А если был в приподнятом настроении духа, то и уточнял, что Ганзорик – это сокращенное имя, придуманное для облегчения жизни русским коллегам, потому как полное имя – Ганзорихуяк…

Вы спросите, а зачем Герард Гаврилович подвергал себя всем этим испытаниям? Ответил бы всем любопытствующим, что его фамилия немецкая или даже испанская, так ни один бы российский кадровик, ни одна российская паспортистка, ни один российский начальник и ухом бы не повел. Ну, немец и немец, подумаешь, делов-то!

Так-то оно так, но здесь как раз и кроется загадка всего характера нашего героя. Поняв его тут, можно понять и все его отношение к жизни и ее смыслу.

Когда-то, на заре туманной юности, в 1981 году, когда советские граждане узнали фамилию монгольского космонавта, он впервые услышал этот сакраментальный вопрос. Случилось это в школе, было ему одиннадцать лет, учился он в четвертом классе.