– Нет,– произнес Фербенкс.– Вон то кольцо.

– Что? – Недоверчиво уставился на него грабитель.

– Это мое кольцо.

Грабитель спрятал палец с кольцом под другой ладонью.

– Неправда, оно мое!

– Этот сукин сын спер мое кольцо! Я оставил его на мойке в кухне, и...

– Это мое кольцо!

– А ну-ка заткнись,– велел Оверкраут и демонстративно потрогал висящую на ремне дубинку.

– Но...

– Офицеры, я требую вернуть мое кольцо!

– Но...

– Мне не хотелось бы, чтобы вы конфисковали его как улику. Я требую вернуть его немедленно!

– Это мое кольцо!!!

– Оверкраут склонился к внезапно возбудившемуся клиенту.

– Если не хочешь настоящих проблем, приятель, то сию же секунду снимай кольцо. Не заставляй меня делать это силой. Считаю до трех. Раз...

– Но...

– Два...

– Я...

– Три,– и Оверкраут вытащил дубинку из петли на ремне.

Грабитель дышал, как кузнечные меха, и беззвучно шевелил губами, но в итоге сумел справиться с обуревающими его чувствами. Встав на цыпочки, словно собрался наступить на залитый водой пол, он снял кольцо с пальца и бросил в подставленную ладонь Оверкраута, заметив лишь:

– Это не по правилам.

Не обращая на него внимания, Оверкраут повернулся к Фербенксу и протянул кольцо со словами:

– Счастлив вручить вам его, сэр.

– Благодарю, офицер.– Он взял кольцо, посмотрел на него и улыбнулся.– Вот, видите символ «ТЮИ». Знак, на котором зиждется вся моя корпорация.

Оверкраут сделал вид, что не обратил внимания на эту конфиденциальную информацию, и лишь заметил:

– Как бы то ни было, я рад, что вы вернули его, сэр.

Грабитель никак не успокаивался:

– Это не по правилам. Я могу согласиться со многим, но это – не по правилам.

– Офицеры,– сказал Фербенкс, надевая кольцо на средний палец правой руки (Оверкраут отметил, что на левой руке у того имелось обручальное кольцо, а у красотки, стоящей у двери,– нет),– я должен сказать, что искренне признателен вам за приезд и рад тому, что мы схватили этого мерзавца и вернули мое кольцо...

– Это мое кольцо!

– ... но дело в том, что тут существуют некоторые обстоятельства, о которых я бы не хотел говорить при этом... э-э-э... как вы их там называете? Правонарушителе?

– Почему бы мне не отвести его в машину и сообщить в участок, что он у нас? – предложила Кеббл.– А вы пока сможете побеседовать с моим партнером.

– Это было бы прекрасно! Большое спасибо, офицер!

Кеббл вывела грабителя, бросающего через плечо недобрые взгляды на Фербенкса. Как только они покинули комнату, тот обратился к Оверкрауту:

– Офицер, хотя арест вами этого уголовника весьма похвален и заслуживает освещения в прессе, хотел бы пояснить вам, почему присутствие здесь этим вечером меня и мисс Кимберли в силу ряда причин было бы лучше не упоминать в рапорте.

– Мистер Фербенкс,– преданно заявил Оверкраут,– с большим интересом выслушаю вас.

И это было сущей правдой.

8

Дортмундер кипел от ярости.

Одно дело – быть арестованным, осужденным, посаженным в тюрьму, где придется носить неудобную одежду, постоянно общаться с отбросами общества, выслушивать постоянные нотации, пользоваться скудным местным магазином и питаться помоями. Все это – риски, на которые он вынужден осознанно идти. Но быть облапошенным? Оскорбленным? Ограбленным... и кем – домовладельцем?!

Больше всего уязвляло, что это было кольцо Мэй. Именно это в корне переворачивало всю ситуацию.