Макс прибыл из Сиднея, с небольшой остановкой в Сан-Франциско. Он пересек двенадцать часовых поясов, угодил из воскресенья обратно в субботу, а затем, где-то над Тихим океаном,– снова в воскресенье. Биологические часы не смогли дать ответ, во сколько именно это произошло, но ему было плевать. Здесь, в Лас-Вегасе, было воскресное утро, в иллюминаторах вовсю светило солнце, а это означало, что все идет по графику, составленному Эрлом Рэдберном. Приманка в ловушке уже выставлена, и осталось только дождаться, когда мышь прибежит на запах сыра.

Макс умылся, оделся и вышел в главный салон, где заискивающе улыбающийся стюард проводил его к столу, накрытому на одну персону: белоснежная скатерть; китайский фарфор с его личным символом на гранатовом фоне; одинокая ярко-красная роза в хрустальном вазоне; стакан апельсинового сока; ароматные тосты; тонкий квадратик бледно-желтого масла на белом блюдце; земляничный джем в розетке; свернутая полотняная салфетка с кроваво-красной каймой. Красота.

Макс сел на удобный стул, и стюард тут же налил ему кофе и почтительно сообщил:

– Сейчас подадут омлет, сэр.

– Благодарю.

Вошел второй стюард со свежей прессой: «Нью-Йорк Таймс», «Вашингтон Пост», лондонский «Дэйли Телеграф». Он положил газеты у правой руки Макса и удалился.

В иллюминаторе открывалась плоская безрадостная картинка: серые взлетно-посадочные полосы, коричневая мертвая земля и казавшиеся бесцветными постройки аэропорта. Макс снова улыбнулся, поскольку он был надежно изолирован от всего этого.

– Во сколько садимся?

– В три двадцать, сэр. Ваша машина будет к четырем. Я пойду за омлетом, сэр.

«Жизнь налаживается,– подумал Макс, отпивая сок.– Я это чувствую. Лас-Вегас – то место, где превратности судьбы разрешатся, и я снова буду на коне. Это произойдет именно здесь. Конец игры».

Он взял прохладный нож в правую руку, чтобы намазать джем на тост, и на среднем пальце замерцало веселыми огоньками кольцо удачи.

***

Через сорок минут за Максом прибыла целая кавалькада внушительных автомобилей. Все они, за исключением его собственного лимузина, были под завязку набиты здоровенными громилами. Такой охраны, наверное, не было даже у президента США, вздумай тот прогуляться пешком в библиотеку, чтобы вернуть книгу.

В лимузине, который остановился прямо у трапа, находились только Эрл Рэдберн и водитель. Эрл вылез из машины и ждал, пока шестеро телохранителей, взяв Макса в кольцо, сопровождали того от самолета. Нет, пожалуй, не президент. Скорее, серийный убийца на пути к эшафоту.

Хотя сравнение с президентом нравилось Максу больше.

Но вдруг Макс понял, что оба эти сравнения неверны. Он резко остановился, и двое охранников, врезавшись в него, принялись рассыпаться в извинениях. Не обращая на них внимания, Макс поманил Эрла пальцем, развернулся, растолкал эскорт (это напоминало попытку пройти сквозь стадо движущихся коров) и вернулся в самолет, где стюард, сидевший за столом, приканчивавший хозяйский завтрак и читавший его газеты, подскочил как ужаленный.

Макс проигнорировал и его, хотя при других обстоятельствах тому не поздоровилось бы. Отвернувшись от покрасневшего, заикающегося стюарда, стоящего на дрожащих ногах, Макс уставился на входную дверь, в которой возник Эрл со словами:

– Мистер Фербенкс? Что-то не так?

– Все не так, Эрл. Мы не пытаемся отпугнуть того мерзавца, мы не пытаемся убедить его, что добраться до меня невозможно. Напротив, мы хотим спровоцировать его на это.

– Но, мистер Фербенкс, ваша безопасность...– начал было напрягшийся Эрл.

– Моя безопасность – это, прежде всего, моя проблема. Я не смогу чувствовать себя в безопасности, пока этот грабитель не будет у нас в руках.