Она уже собиралась оглядеться, чтобы понять причину, когда услышала знакомый баритон:

– Добрый вечер, мисс Эшфорд.

Светлые локоны… синие-синие глаза…

Барнаби Адэр, неотразимый в черном фраке, появился рядом. Она восторженно улыбнулась и подала ему руку.

Барнаби сжал тонкие пальцы и склонился над ними, обезоруженный этой улыбкой.

Да что такого в ней и ее улыбках? Может, причина в том, что она улыбалась не так часто, как другие молодые леди, хотя губы ее привычно изгибались и с них слетали учтивые фразы. Но все это было лишь бледным подобием нынешней улыбки, открытой, сияющей, искренней.

У него возникло странное чувство, будто она приберегает эти улыбки исключительно для него.

Абсурд! Но что она делает с ним?

Он выпрямился и увидел, что лицо ее по-прежнему сияет, хотя улыбка исчезла с него.

– Я так рада видеть вас. Насколько я понимаю, вы привезли новости?

Он молча смотрел на нее. Было в ее лице нечто такое, что тронуло его. Поразило самым необычным образом.

– Полагаю, вы предпочтете поговорить о расследовании, а не о премьере в «Друри-Лейн».

На этот раз ее улыбка стала заговорщической.

– Несомненно. Но если нам придется говорить о преступлениях и похитителях, лучше найти более спокойное место. – Она веером показала на уголок у входа в салон. – Кажется, там никого нет.

Он предложил ей руку, и она ее взяла. И он вдруг почувствовал, что определенным образом действует на Пенелопу. Так же сильно, как она – на него. Правда, он понял это с того момента, как она вошла в его гостиную и увидела его. Он знал, что она улыбалась так открыто не потому, что реагировала на его внешность, как многие молодые леди, а потому, что видела за привлекательным фасадом человека, с которым, по ее мнению, предстояло работать. Человека, чей ум и достоинства ценит. Пусть Пенелопа носит очки, но зрение у нее куда острее, чем у многих.

То и дело останавливаясь и приветствуя знакомых, они все же добрались до желанного уголка, удалившись от остальных гостей. Здесь можно было говорить спокойно, в то же время находясь на виду у всего общества.

– Превосходно! – объявила она, снимая руку с его предплечья. – Итак, каково же мнение инспектора Стоукса?

– Мы анализировали возможности участия мальчиков в различных видах деятельности, и нам кажется, что наиболее вероятным является грабеж.

– Но что нужно грабителям от маленьких мальчиков? – удивилась Пенелопа.

Он объяснил. Она ахнула и, сверкая глазами, категорически объявила:

– Мы должны немедленно спасти наших мальчиков!

В голосе звенели столь решительные нотки, что Барнаби с большим трудом сохранил бесстрастное выражение лица.

– Вы правы. Но пока инспектор пытается найти возможность отыскать эту школу, мы должны заняться чем-то другим.

– Чем именно? – вскинулась она.

– Есть ли еще какие-то мальчики, которым предстоит скоро осиротеть?

Вместо ожидаемых расспросов она кивнула, очевидно, почти мгновенно разгадав его намерения.

– Не знаю. Сразу трудно сказать. Иногда может пройти год между внесением ребенка в наши списки и смертью опекуна.

– То есть у вас есть такой список?

– Я не так выразилась. Это скорее стопка папок с нужными данными.

– Значит, в них есть адреса и описания мальчиков?

– Адреса есть. Что же до описания… мы указываем возраст, цвет глаз и волос, а этого для вашей цели недостаточно. Однако я зачастую могу вспомнить ребенка. Особенно такого, которого недавно видела.

– И вы думаете… – пробормотал Барнаби.