Оказывается, и властным мужчинам есть место в ее жизни.

Музыка обтекала их, создавая нечто вроде кокона. Волшебные секунды длились и длились… наслаждение завладело ею, волнуя, маня и одновременно успокаивая. Словно большая теплая ладонь гладила ее нервы.

Она чувствовала себя кошкой, вдоволь напившейся сливок. И наверняка замурлыкала бы, если бы могла. Но вместо этого улыбка не сходила с ее лица, нежная, мягкая, словно Пенелопа плыла на облаке блаженства.

Его улыбка была отражением ее собственной. Они не нуждались в словах, чтобы разделить взаимное наслаждение.

Наконец музыканты отложили инструменты. Барнаби остановился и поклонился. Она ответила, как полагается, реверансом и, вздохнув про себя, вернулась в мир и взяла его под руку. Они направились в гостиную.

Мысленно она все еще вальсировала, но реальность постепенно входила в нее. Если он здесь, значит, вновь возникли вопросы.

– Что вы хотели узнать?

Барнаби недоуменно уставился на нее.

– Расследование, – напомнила она. – Вы пришли расспросить меня?

Взгляд его стал пустым. Сжав губы, он смотрел перед собой и решительно вел Пенелопу к тому месту, где сидела ее матушка.

– Итак? – продолжала она в надежде, что он сообразит: мать понятия не имеет о ситуации в приюте и о том, что она просила Адэра узнать тайну исчезновения мальчиков.

– Дайте минуту подумать, – пробормотал он, все еще глядя перед собой. Не глядя на нее.

Пенелопа качнула головой. Может, он забыл, о чем собирался ее спросить? Может, вальс отвлек и его?

А возможно…

Он отвел ее к дивану, на котором сидела леди Калвертон, болтая с леди Горацией Кинстер. Обе дамы благосклонно улыбнулись парочке, но тут же вернулись к разговору.

В Пенелопе отчего-то росла уверенность в необходимости узнать, что привело его в дом леди Моффат. Поэтому она убрала пальцы с его руки и посмотрела на него испытующим взглядом.

Барнаби смело встретил этот взгляд.

– Стоукса не было в полицейском управлении, когда я заезжал днем. Я оставил записку, в которой объяснил ситуацию с Джемми Картером. Стоукс, несомненно, поставит стражу у дома, но я все равно постараюсь поговорить с ним завтра утром. Где бы Стоукс ни был, я уверен, что он работает над этим делом. Нам нужно обменяться информацией и решить, каким будет следующий шаг.

Глаза Пенелопы зажглись:

– Я тоже поеду.

Барнаби едва не выругался вслух. Он сказал все это лишь для того, чтобы оправдать свое присутствие здесь. Не искушать ее.

– В этом нет никакой необходимости…

– Конечно, есть! Я та, кто больше всех знает о мальчиках и Джемми тоже. Кроме того, не забывайте, что расследование начато по моей просьбе. Я имею право знать, что уже сделано.

– Хорошо, – раздраженно выдохнул он наконец. Она вознаградила его улыбкой.

– В какое время вы собираетесь к Стоуксу?

– Я заеду за вами в десять, – холодно пообещал он.

– Прекрасно. Я буду ждать.

– Добрый вечер, Смайт!

Джентльмен, называвший себя мистером Алертом, – он гордился своей бдительностью и умением пользоваться возможностями, посылаемыми судьбой, – наблюдал, как его сообщник, стоявший в открытых стеклянных дверях, оглядывает темную гостиную.

Городской дом на Сент-Джонс-Вуд-Террас оказался крайне полезным Алерту. Как всегда, когда он встречался со своими приспешниками, единственным источником света в комнате были мерцающие угли затухающего огня.

– Заходи и садись.

Алерт предпочитал говорить как истинные джентльмены – растягивая слова. Он отлично знал, как усугубить разницу между ним и Смайтом; хозяин и слуга.