— Вся эта гонка впустую, — сказала Лола. Она смотрела на Эбби. — Надеюсь, ты не испугалась, когда обнаружила, что нас нет?

— Испугалась? — воскликнула Эбби удивленно. — Средь бела дня! Что могло со мной случиться?

— Вчера вечером ты отнеслась к этому иначе.

— Это совсем другое дело. Было темно и жутко. Но раз я пошла, прогуляться одна, значит, я не боялась. Люк это знает, поэтому он был спокоен.

Люк высунул голову:

— Уже поздно, Милтон. Пора двигаться домой. Эбби и я поедем теперь впереди, — он завел мотор и отпустил сцепление.

— Эй, подождите меня! — сказала Лола. Люк ухмыльнулся:

— Думал, что ты прокатишься с Мэри и Милтоном. Хотел показать Эбби вид с Блу Маунтинз. Тебе будет скучно.

Милтон открыл дверцу своей машины. Его лицо было бледным и раздраженным.

— Извини, Люк, но здесь действительно нет места для третьего. У меня спина болит, как черт. Я должен вытянуться.

— В любом случае, — сказала Лола, улыбаясь, глядя в упор на Люка своими золотистыми глазами, — я собираюсь спать. Вы, влюбленные птички, можете щебетать сколько вам угодно.

Она села в машину без дальнейшего приглашения. Милтон крикнул:

— Не отрывайся далеко от нас, Люк. Я все еще волнуюсь из-за этого мотора.

— Тогда вам все-таки лучше ехать впереди, — сказал Люк. — Я за вами. Мы с Эбби можем съездить в Блу Маунтинз как-нибудь в другой раз. Извини, дорогая.

Эбби поняла, что он извиняется за то, что должен держать ее в неведении еще несколько часов. Она не могла посмотреть на него, показать, что понимает, так как Лола сзади неотрывно следила за ними в зеркало водителя.

Теперь Лола добавила беспечные извинения:

— Извините, ребята. Но Милт в таком состоянии, что я не могла бы терпеть это триста миль. Бедная Мэри. Но, в конце концов, она его жена, и это ее работа. Эбби, ты выглядишь измученной. Бледная, как бумага. Ты, должно быть, слишком быстро шла. Или встретилась с динозавром?

— Меня бы это не удивило, — ответила Эбби беззаботно. — Эта страна начинает меня околдовывать. Я верю, что даже могу стать наркоманкой.

— Наркоманкой? В каком смысле? — голос Лолы прозвучал резко.

— Не в смысле болезненных пристрастий, — слишком быстро откликнулся Люк. — Эбби хочет сказать, что Австралия может стать притягательной для новичка, как наркотик. Ты становишься немного бестолковой, Лола.

— А ты говоришь отвратительно учено, — сказала Лола язвительно.

Они еще несвязно поболтали, но Эбби больше не слушала. Она, кажется, начинала понимать, что к чему. Наркомания… Слишком яркие глаза той пухлой женщины в игрушечном магазине, вечная взвинченная путаная болтовня миссис Моффат, удобная забывчивость и рассеянность ювелира в Кроссе, который подозрительно ничего не видел и не слышал…

Эти трое, по меньшей мере, казалось, были в какой-то зависимости. Кто еще? Возможно, Мэри, постоянно вялая и страдающая. Но не Лола, не Милтон с их острым живым интеллектом. Но старина Джок, назойливо болтающийся вокруг, мужчина с рыбьим лицом могли подчиниться любым страшным приказам…

Эбби вспомнила нервную реакцию Люка на передачу в новостях о смерти неизвестного китайца, утонувшего в гавани. Теперь ей стало ясно, что это было связано с гибелью Эндрю. Позже той ночью они говорили об Эндрю, легко, с любовью, и Люк прятал свое горе. Бедный, смелый, неуклюжий, любящий Люк, которому она теперь полностью доверяла.

Она выглянула в окно, стараясь, чтобы ее не заметили, потому что бабушка давно уложила ее спать и теперь была бы в ярости.