Что-то было в снимках Инны «этакое» – острый наблюдательный взгляд, чутьё на красоту, талант поймать в кадр прекрасный миг бытия. Даже не фотографии, а маленькие картины – вот что это было. Они одаривали Иду небывалым вдохновением, и она вязала куклу за куклой.

...И опять трель телефона властно выдернула Иду в явь. К счастью, это была не мама с её мебельными неурядицами – звонила Галя.

– Слушай, я утром впопыхах не посмотрела, что из продуктов надо купить. Глянь, а?

Ида, не отрывая телефона от уха, заглянула в холодильник.

– Галь, да всё есть. Хотя нет, купи мяса – говядину и курогрудь. Что-то котлет хочется. И ещё яблок зелёных возьми.

– Хорошо, зайка. Ну ладно, целую тебя...

– А! – вскричала Ида, вспомнив и щёлкнув пальцами. – Финики ещё надо. У меня кончились.

– Хорошо, солнышко. Пока, целую-люблю.

– И я тебя люблю. До вечера, Галь.

Особенность, отличавшая Иду от других людей, не мешала ей быть хорошей хозяйкой. На кухне она управлялась виртуозно – жарила, варила и пекла всё, что только душа пожелает. Мама, вечно рассеянная и беспробудно погрязшая в амурных делах, готовила чуть лучше, чем никак, вот Иде и приходилось совершенствоваться в кулинарии самостоятельно. Дошло до того, что она просто стала выдавать родительнице список продуктов:

– Купи вот это, а приготовлю я сама. Ты к плите вообще не лезь, а то всё испортишь.

Мама делала обиженно-кислое лицо.

– Ну да, конечно, мать лентяйка, мать неумёха, – ворчала она. – Мать всегда всё делает не так.

– Ой, мам, не надо, а? – морщилась Ида. – Ты сама знаешь, что это правда.

Бурчала мама только так, для виду, а стряпню Иды с удовольствием уплетала и она сама, и её мужчины. Им было удобно и хорошо до тех пор, пока Ида не переехала к Гале. Теперь новый муж давился маминой пригоревшей овсянкой.

«Я пью слишком много кофе, – думала Ида, колдуя над новой чашкой. – Надо бы поменьше». Без излишней скромности, кофе она варила сногсшибательный, вдохновенно манипулируя душистыми специями с виртуозностью дирижёра. Галя была покорена, когда Ида после их первой «брачной ночи» подала в постель две чашки этого шедевра – для себя и для любимой.

– М-м, это лучший кофе на свете! – отпив глоток, восхитилась Галя. – Ты чудо, солнышко. Люблю тебя, обожаю...

И она целовала Иду ароматными тёплыми губами.

Инна тоже любила кофе, но из-за недостатка времени обходилась растворимым: бросил в кружку, залил водой – и готово. Изредка они устраивали совместные кофепития по видеосвязи, но прежде чем отправиться на кухню, Ида прикрывала чем-нибудь камеру. Ей не хотелось, чтобы Инна видела её особенность.

– А вот и я, – бодро улыбалась она, вернувшись к компьютеру и сняв с камеры носовой платок.

А однажды Инна огорошила и напугала Иду похоронно-мрачным лицом.

– Ты извини, я чуть-чуть нетрезвая сейчас, – медленно и тщательно выговаривая слова, сказала она. – Но не в этом дело. В общем, спалилась я... Ленка всё узнала. Ну, про наше общение. Планы на совместную жизнь рухнули. Всё. Кранты.

– Ты погоди, может, всё ещё утрясётся, – пробормотала Ида, похолодев. – Ты же объяснила ей, что мы просто общались?..

Взгляд Инны был убийственно грозен.

– «Просто»? Не знаю, Идушка, не знаю. Ты... что-то сделала со мной. Околдовала, обворожила, с ума свела – не знаю, как это назвать. Ты у меня в мыслях круглыми сутками – вместо Ленки. Твои глаза... это что-то невообразимое. Всю душу ты из меня вытянула глазами этими! Приговорила и казнила...

Волны холода, чередуясь с лихорадочным жаром, накрывали Иду одна за другой.