|
Хлеба здесь уже не сеют и благодарят реку Клязьму за то, что впала в Оку и может доставлять хлеб, да поспешили обзавестись двумя железными дорогами и бесчисленным множеством хлебных базаров и ярмарок. Кострома прославилась также полотняными делами; под Ярославлем село Великое — первый в полотняном деле мастер, на ярославских скатертях и салфетках мы и здесь, в Петербурге, сплошь и рядом обедаем. По Волге, около Костромы, хлеб вытесняется льном с каждым годом все более и более: в яровых полях встречаются только изредка полосы, засеянные овсом или ячменем; начинают сеять лен даже на паровом поле, предварительно унавоживая его. Доходы вследствие этого значительно увеличились, но зато произошла заметная убыль в количестве ярового корма, а с этим вместе и скота. За Ярославлем — богатым городом, который в особенности знаменит крупными хлебными торговцами, ведущими заграничную торговлю хлебом, пойдут те места, откуда разлились по всей Руси знаменитые ярославцы и в малярах, и в хлебниках, и лавочниках, сидельцах, в трактирных бегунках — половых. Так и вышло, что нет трактира без ярославца; из Углича все колбасники, из Любима — трактирщики и кабатчики, и так далее до самой Твери. За Тверью бердники, да тонкопряхи, водоливы да водохлебы, в Кимрах — сапожники, около Корчевы — коневоды, а Семендяевская волость (Семендяевщина) — булочник да калачник, пряничник да пирожник сплошь и рядом.
Приостановимся и возвратимся немного назад. За Ярославлем ближний город Романов, который одевает всю России нагольными и дублеными бараньими полушубками, а вот и Рыбинск при устье Шексны, имеющей то важное значение, что по ней снабжается наш Петербург волжским хлебом. Здесь, конечно, надо осмотреться. Здесь кончается красивая Волга с разнообразными берегами, с оживленными селениями, с хлопотливою и шумною жизнью. Дальше до Твери идет мелкая Волга, и народ еще охотливее ищет посторонних заработков и весь уходит либо в Петербург, либо в Москву. Рыбинск — последний узел торгового волжского движения, третий город по богатству и силе изо всех городов, лежащих на Волге, и самая главная хлебная пристань. На несколько верст тянется она по берегу Волги, разделяясь на девять частей, или отдельных пристаней. Хлебных судов собирается так много, что по ним можно перейти, не замочив ноги, с одного берега на другой, как по живому мосту. Имея в глухую пору коренных жителей каких-нибудь тысяч двенадцать — в летнюю пору хлебного каравана в Рыбинске собирается народу больше ста тысяч. Жизнь и ярмарочное движение длятся три месяца, почти все лето. Нижний неохотно торгует хлебом, зная, что впереди этот Рыбинск — всему делу воротило и указчик. По берегу Волги в Рыбинске — свыше двухсот складочных хлебных магазинов, длинные навесы для найма бурлаков на суда, крючников для нагрузки, лоцманов для проводки судов, целые вереницы ларей и столов для продовольствия рабочих пищею. Позади Гостиного двора — ряд, имеющий название обжорного, и бесчисленное множество трактиров и харчевен, в которых вместо бирж собирается торговое купечество совершать крупные и мелкие торговые сделки; низовое купечество — для продажи, верховое — для покупки. Пока хлеб, до продажи, остается на воде и на судах — за чаем и за солянками на берегу в трактирах всю хлебную массу разбивают на разные части. Купцы из Торжка (новоторы) собирают свой караван, ржевские свой, и те, и другие ведут их к Твери и за Тверь. Тихвинцы, накупивши хлеба, перегружают на те барки, которые дойдут вверх до первого от Рыбинска города — Мологи, и рекой Мологой вступят в Тихвинскую систему каналов для раздачи хлеба по бесхлебным спопутным местам и для доставки в Петербург. Третьи поведут хлеб еще дальше до Твери и отсюда рекой Тверцой в третью систему каналов) называемую Вышневолоцкою. На судах шум, стук и суетня: перегружают хлебный товар, пришедший почти со всех концов России, хлебный спирт, мочальные изделия, корабельный лес и железо, — весь товар, предназначенный для Петербурга. |
