Скоро все пятеро с чашками в руках оказались в одном конце лужайки. Жизнь становится проще, когда каждый знает, каким способом зарабатывают свой кусок хлеба другие собеседники.

Главной темой всех разговоров в те дни была неизбежная война, но эти пятеро располагали информацией, недоступной для других. К такой информации относились и детали плана мирного урегулирования конфликта, представленные в тот же день Саддаму Хуссейну его министром иностранных дел Тариком Азизом. План был составлен в Москве после длительных переговоров с Михаилом Горбачевым и вызывал у союзников серьезные возражения, хотя и по разным причинам.

Всего несколько часов назад генерал Шварцкопф отклонил предложение Вашингтона начать наступление наземных войск раньше запланированного срока. Советский план мирного урегулирования призывал к выводу иракских войск из Кувейта на следующий день после прекращения огня американской стороной.

В Вашингтоне сведения об этом плане получили не из Багдада, а из Москвы. Белый дом немедленно ответил, что план имеет свои положительные стороны, но не предусматривает никаких путей решения ряда главных вопросов. В нем вообще не упоминается тот факт, что Ирак должен навечно отказаться от своих притязаний на Кувейт. В нем упущен из виду колоссальный ущерб, уже причиненный Кувейту: горят пятьсот нефтяных скважин, миллионы тонн сырой нефти выбрасываются в залив, отравляя его воды, казнены более двухсот кувейтцев, разграблена столица государства – Эль‑Кувейт.

– Колин Пауэлл говорил мне, – сообщил генерал, – что государственный департамент придерживается еще более жесткой позиции. Они намерены требовать безоговорочной капитуляции.

– Да уж, эти могут потребовать и не такого, – пробормотал американский посол.

– Поэтому я ответил, – продолжал генерал, – что им прежде не мешало бы проконсультироваться с арабистами.

– В самом деле? – удивился посол Великобритании. – И почему же?

Оба посла были профессиональными дипломатами и долгие годы проработали на Среднем Востоке. Оба и были арабистами.

– Видите ли, – ответил генерал, – арабы никогда не примут такого ультиматума. Они скорее умрут.

На минуту воцарилось молчание. Послы старались найти на лице генерала хотя бы намек на иронию.

Барбер и Лэнг почти не принимали участия в этом разговоре, но и у того и у другого промелькнула одна и та же мысль: вы совершенно правы, дорогой мой генерал, в этом‑то все и дело.

– Ты выехал из дома русского.

Офицер контрразведки не спрашивал, а констатировал факт. Его гражданская одежда не могла скрыть военной выправки.

– Да, бей.

– Документы.

Мартин порылся в карманах, вытащил удостоверение личности и замасленное письмо, выданное ему когда‑то первым секретарем посольства Куликовым. Офицер тщательно проверил удостоверение, бросив взгляд на Мартина, сравнил фотографию с оригиналом, потом прочел письмо.

Израильские мастера знали свое дело. С фотографии сквозь запачканный пластик на офицера бесхитростно смотрел небритый Махмуд Аль‑Хоури.

– Обыскать, – приказал офицер.

Другой, тоже в гражданском, провел руками по одежде Мартина, потом покачал головой. Оружия у этого феллаха нет.

– Карманы.

В карманах оказались несколько мелких банкнот, монеты, перочинный нож, цветные мелки и пластиковый пакетик. Офицер взял пакетик.

– Это что?

– Это выбросил неверный. Я его подобрал для табака.

– В нем нет табака.

– Нет, бей, табак кончился. Я надеялся купить пару щепоток на базаре.

– Не называй меня «беем».