– Главное – не дергайся, – поучала она меня, запихивая вещи в бездонный чемодан, – конечно, мне легко собрать такой стол, что твоя будущая свекровка язык проглотит, но ведь она в субботу притопает, а мы в среду уже в Тбилиси будем, еда испортится даже в холодильнике.

– Манана, – я чуть не зарыдала, – что мне делать?

– Приготовь утку, – посоветовала она.

– Как? Я не умею, – зашмыгала я носом, – да и денег нет.

Соседка фыркнула.

– Ерунда. У меня в морозилке лежит тушка, бери ее, размораживай, натри солью с перцем, а в брюшко положи нарезанные кусками антоновские яблоки. Все.

– Все? – изумилась я.

– Ну да, – пожала плечами Манана, – делов‑то! Шмык‑брык – и готово!

– А гарнир? – не успокаивалась я.

– Картошку свари.

– Пашка предупредил, что его мать не выносит картофель, – вздохнула я, – ни в каком виде его не ест.

– Капризная, – констатировала подруга, – ох, и натерпишься ты от нее! Может, сразу правильный вывод сделаешь? Ну его, Пашу, на фиг?

– Он мне нравится, – уперлась я, – и потом, мне не с мамой жить, а с мужем!

– Молодая ты, – протянула Манана, – необстрелянная. Свари тетке макароны. Справишься с приготовлением спагетти?

Я кивнула.

– Без проблем, а вот утка меня пугает.

– Не дрейфь, – приободрила меня соседка, – кураж в нашей жизни главное. Глаза боятся, а руки делают. Ни пуха тебе, ни пера, вернее, ни кастрюли, ни сковородки!

То ли присказка помогла, то ли Мананина самоуверенность передалась мне, но я лихо справилась с задачей. Утка запеклась на диво хорошо, выглядела птичка восхитительно, ее покрывала румяная корочка, вилка легко втыкалась в тушку, а по квартире плыл восхитительный аромат. Макароны тоже сварились вовремя, за пять минут до звонка в дверь.

Пока Пашка усаживал свою мать в комнате за стол, я бросилась на кухню, взяла большое фарфоровое блюдо из сервиза Мананы, весьма удачно уложила на него уточку, окружила ее спагетти, посыпала сверху зеленью и в порыве вдохновения воткнула в макароны кое‑где веточки кинзы, получилось весьма похоже на пальмы в пустыне.

Очень довольная собой я поторопилась в комнату, совершенно забыв о том, что спешить ни в коем случае нельзя. Отчего‑то со мной в самые напряженные моменты случаются неприятности. А в тот день, чтобы поразить потенциальную свекровь не только своими кулинарными талантами, но и красотой, я нарядилась в свое единственное парадное платье и надела туфли на шпильке. Обувь принадлежала Манане, у меня были только парусиновые тапки. Лодочки Гоберидзе были мне чуток велики, и я не привыкла ходить на каблуках, поэтому на подходе к комнате правая нога подвернулась, и я рухнула на пол.

В первую секунду мне хотелось зарыдать, но потом я оценила размер бедствия и обрадовалась. Упала удачно, ничего не сломала, не заорала от испуга и боли. Слава богу, сорок пять килограммов не обваливаются с оглушительным грохотом. Блюдо Мананы я не выпустила из рук, оно не разбилось, а вот утка и макароны улетели прочь. Спагетти кучкой лежали возле ботинок, птичка угодила под зонточницу.

– Спокойно, детка, – приказала я себе, – могло быть хуже. Слава богу, я рухнула в прихожей, а ну как завалилась бы, уже войдя в комнату? Тебе повезло, киса косолапая. Теперь попытайся спасти обед.

Понимаю, что рискую потерять ваше уважение, но я решила честно рассказать эту историю.