|
Сначала я прислушалась к тому, что происходит за дверью в мою комнату. Пашка и Антонина Сергеевна, ничего не подозревавшие о драме, разыгравшейся у вешалки, преспокойно обсуждали содержимое моих книжных полок. Я тихонечко встала и… ну простите, из песни слов не выкинешь, подобрала сначала утку, потом макароны и вновь художественно уложила их на уцелевшее блюдо. Никогда не повторяйте моих действий! Птичку и спагетти следовало выбросить. Но представьте себя на моем месте! За столом – будущая свекровь, жених, и тут появляюсь я с заявлением:
– Пардон, дорогие гости, обеда не будет. Одна мысль о том, какой скандал закатит Пашка после ухода матери, приводила меня в ужас. Оглядев утку и поняв, что она лишь слегка пострадала во время полета, я перевела дух, наклеила на лицо улыбку и вплыла в комнату, неся на вытянутых руках блюдо. – Замечательно выглядит, – принялся хвалить меня Пашка, – о, ты ее на кусочки разделала и снова сложила! – Да, – опустив глаза, подтвердила я, – решила, что так будет удобнее. Ну не рассказывать же правду: «Милый, тушка стукнулась об пол и поэтому развалилась». Резать птицу на столе при гостях довольно трудно. Но я в полной мере оценила фразу Мананы о том, что все неприятности к лучшему. Чуть‑чуть помятая дичь легко подчинилась ножу, и мой жених расцвел от радости. Антонина Сергеевна тоже выглядела удовлетворенной, она пожевала кусочек утки и отметила: – Очень мягкая. – Ароматная и нежная, – решила я набить себе цену. – Мам, она еще пироги печет, – соврал Пашка, – хозяйка хоть куда. – А что вы кладете в птицу? – заинтересовалась его маменька. – Яблоки, – начала я загибать пальцы, – соль, перец. – А в макароны? – не успокаивалась она, орудуя вилкой в тарелке. – Я их просто отварила, – призналась я. – Без добавок? – задала следующий вопрос Антонина. Я насторожилась, голос гостьи звучал странно. – Бросила в воду специи, – солгала я. – И все? – Что‑то не так? – спросила я, замерев от ужаса. – Нет‑нет, – интеллигентно сказала дама, – я исключительно из любопытства интересуюсь. Если вы варили макароны без добавок, то как в них попало это? Я перевела взгляд на вилку, которую Антонина Сергеевна подняла над своей тарелкой, и лишилась дара речи. С нее свисал темно‑коричневый шнурок, явно от ботинка Аркашки. Очевидно, сгребая впопыхах с пола спагетти, я случайно прихватила и шнурок. – Это что? – вытаращил глаза Паша. – Не знаю, – трусливо ответила я. – Шнурок! – голосом трубадура, возвещающего о казни преступника, возвестила Антонина Сергеевна. – Ну надо же! – всплеснула я руками, – какой только ерунды в пакет не положат! Вчера я нашла в гречке гвоздь. Ха‑ха‑ха! Будущая свекровь поджала губы, а я наивно решила, что мне удалось свалить вину на безответственных производителей, и успокоилась, а зря. Просидев еще полчаса и не притронувшись к еде, Антонина Сергеевна вдруг воскликнула: – Господи, совсем забыла! Меня ждут дела! Как Пашка не останавливал мать, та выбежала в прихожую, стала надевать туфли и вдруг сказала: – Что там такое скользкое? По моей спине пробежал холодок, дама наклонилась и вытащила из своей лодочки… веточку кинзы. Пашка испепелил меня взглядом, я прикусила губу, чтобы подавить истерический смех. |
