Я едва удержался от замечания, что меня их быт не интересует. Яна продолжала.

— До тех пор, пока он не заснул на двое суток, все было нормально. Но после того, как проснулся, он перестал проводить со мной время вечером. Более того — он перестал прикасаться к еде, которую я готовила нам на целые сутки, не трогал чипсы и отказывался от всего, кроме воды. Я не придала этому значения, но недавно по утру я обнаружила, что кухонные принадлежности он явно использовал — ножи, разделочная доска и жаровня были вымыты и поставлены на полотенце возле раковины.

Кроме нас больше ни у кого нет доступа в эту квартиру. Я не трогала посуду, а значит, Валера готовил ночью.

Сперва я не придала значения его бессоннице. Подумала, что если Валера проспал двое суток, то пару ночей не будет спать. А готовить что-то для себя — это не преступление. Я не поднимала с ним эту тему — сама придумала оправдание для него и сама в него поверила.

Однако вскоре я поняла, что все не так просто. Следующей ночью я проснулась от шума, доносящегося с кухни.

Я молча выбралась из постели и тихо дошла до коридора.

Дверь была закрыта не плотно. На кухне горел свет, поэтому я увидела Валеру — он держал в руке нож для мяса. А еще я увидела на столе большой полиэтиленовый мешок с чем-то… чем-то большим внутри. Знаешь, будто там находилась целая коровья лопатка.

Понятное дело, что при разделке такого куска мяса будет слишком много шума. Валера осмотрелся, увидел, что дверь кухни приоткрыта. Думаю, не желая разбудить меня, он прикрыл дверь, — я едва успела отойти, — и стал рубить мясо, стараясь работать потише. Потом он принялся его готовить. Звук работающей индукционной плиты продолжался пару часов, и все это время я лежала в кровати, не в силах заснуть. Я вспоминала, как выглядел Валера на кухне, и что-то в нем казалось мне странным. Я все не могла понять, что же насторожило меня, причем настолько, что я остановилась возле приоткрытой двери и побоялась заходить.

Когда он закончил готовить, я услышала чавкающие звуки, и они подходили не человеку с вилкой и ножиком, а скорее оголодавшей собаке, жадно глотающей еду. После готовки Валера ненадолго вышел из дома, потом вернулся и лег рядом со мной, как обычно…

Голос девушки задрожал. Всхлипнув, она продолжила:

— Я заснула только под утро, все остальное время притворялась спящей. Те несколько часов, которые я пролежала рядом с Валерой, были ужасными! Возможно, ты мне не поверишь, но он ни разу за ночь не перевернулся, не пошевелился, и… и мне кажется, даже не дышал. Я не слышала его дыхания, а когда повернулась к нему и украдкой посмотрела, его грудь не шевелилась.

Тогда я поняла, что у человека рядом со мной поменялись привычки. Он казался совершенно другим, будто его подменили. Когда я встала на работу утром, он все еще находился в той же самой позе.

Не знаю, что мне тогда пришло в голову, но я проверила пакет с мусором под раковиной. Он был пуст, а старый пакет исчез.

То же самое произошло и на следующую ночь. Казалось, что мой парень заболел какой-то тягой к мясу. Я снова не спала всю ночь, наблюдая за ним. А утром… Ты только не смейся, но я пошла к мусорным бакам и там увидела наш пакет — он лежал сверху. По дороге я удостоверилась, что баки не видно из окон нашей квартиры. Я достала пакет, не обращая внимания на то, как это будет выглядеть для прохожих, и вытряхнула все из него на землю. И среди мусора я нашла кости и собачью или кошачью шкуру…

У меня по спине пополз холод. В мире островов я бы и сам собаку навернул, если бы не было другой еды. Но здесь реальный мир, в котором Валера точно не ограничен в средствах. Он может себе позволить нормальную еду.