Курт. Видишь, Саул, ты предмет и отличаешься от других подобных тебе предметов только номером. Ты предмет, пойми это, и я, комендант лагеря, могу сделать с тобой все, что захочу. Так, например, я временно возвращаю тебе твое первоначальное качество человека и так же временно позволяю этому человеку, то есть тебе, быть тем, кем ты был прежде, — актером. Но это все, Саул, совсем все.

Саул. Предмет! Но предметы не действуют, а находятся там, куда их помещают. Так скажи мне, где я должен быть: здесь, там или еще где-нибудь?

Курт. Я уже сказал, что от тебя требуется: от тебя требуется, чтобы ты исполнил роль Эдипа в трагедии Софокла. С похвальной профессиональной добросовестностью ты пожалел, что у тебя не было возможности как следует подготовиться. Можно подумать, что это так. На самом деле не так. Все предусмотрено и подготовлено для того, чтобы у нас получился великолепный спектакль.

Саул. Но каким образом? Еще минуту назад я ничего не знал об этом.

Курт. Повторяю: речь идет о спектакле в каком-то смысле экспериментальном. «Эдип-царь» послужит нам лишь отправной точкой. Спектакль только в основных чертах будет следовать греческой трагедии, это верно, но во многом отойдет от нее, особенно в конце. С другой стороны, тебе не дали текст для того, чтобы ты выучил роль, и не было репетиций, потому что здесь достаточно знать сам миф об Эдипе. Все остальное мы будем импровизировать по мере того, как этот миф будет раскрываться на этой сцене. Короче, Саул, мы будем играть «Эдипа» и в то же время будем обсуждать его в присутствии публики. В этом исполнении, которое будет сочетаться с обсуждением, и будет заключаться культурный эксперимент.

Саул. Я понял. Речь идет, как говорят у нас в театре, об игре по наитию.

Курт. По наитию?

Саул. Да, импровизируя. Ты сам только что употребил это слово.

Курт. Да, я употребил, но наверное, ошибся. На самом деле мы будем не импровизировать, а играть роли, от которых невозможно будет отойти даже на миллиметр. Ты — Эдип и теперь уже не можешь быть никем иным. Именно Эдип и никто другой. Я — Рок и уже не могу быть никем иным.

Саул. Рок?

Курт. Ах, я забыл предупредить тебя, что придумал персонаж, которого в трагедии Софокла нет, — Рок. Этот персонаж как бы воплотит в себе двух действующих лиц Софокла — Тиресия и пастуха. Ведь если разобраться, разве эти персонажи не являются персонификацией Рока. Так что стоит убрать их и сконцентрировать в роли Рока. Итак, я — Рок, Саул. Твой Рок.

Саул. Я могу быть только Эдипом, ты можешь быть только Роком… Не понимаю.

Курт. Тут нечего понимать — это так и все.

Саул. Скажи мне хотя бы, что я должен делать. Когда я еще был человеком, а не предметом, я часто играл в спектакле «Эдип-царь» в нашем городском театре, исполняя роль царя. Думаю, что помню стихи из моей роли. Хочешь, прочитаю начало?

Курт. Нет, нет, нет, Саул, не надо читать никаких стихов. Я же сказал, что хоть ты и Эдип и не можешь быть никем иным, кроме Эдипа, ты не должен исполнять роль так, как она написана в трагедии Софокла, а должен импровизировать ее. И первое, что надо сделать, переодеться, я надел на свой мундир коменданта лагеря плащ Рока. Теперь ты должен надеть поверх своего костюма заключенного тунику Эдипа. Эй, костюм для Эдипа! (Входят двое охранников с простыней и париком точно таким же, как у Курта. Одевают парик на голову Саула, набрасывают на него простыню, уходят).

Курт. Теперь ты настоящий Эдип. Можем начинать.

Саул. Я чувствую себя неловко. Я — Эдип, но не должен читать стихи из роли Эдипа. Что же я должен делать? Где трагедия? Где спектакль? Скажи мне, что я должен делать?

Первый офицер. Заключенный прав. Мы здесь уже целый час, а трагедия ни на шаг не продвинулась вперед.