Когда мы спускались с Хайтс, кошечка заурчала. Я гладила ее лобик, и крохотные участки белого меха начали проглядывать сквозь черную оболочку из сажи. Она начала было вылизываться, но я старалась помешать ей. Съесть столько сажи явно не пошло бы ей на пользу. Всего через пару минут котенок уснул.

Приближаясь к навесу Красного Креста, я начала прикидывать, что мне рассказать Эйприл о ее доме. Как вообще сообщать человеку такие известия?

Эйприл ждала меня, как и обещала. Когда она подбежала к моей машине, я приподняла котенка, чтобы она могла его увидеть, и на некоторое время даже позабыла о доме на Алдеркрофт-Хайтс. Мне просто хотелось ощутить вкус радости этого воссоединения хозяйки и питомицы.

– Агата! – восклицала женщина. – Агата!

Когда я передала ей котенка сквозь открытое окно машины, Эйприл была почти в истерике. Она не могла говорить, только смеялась и плакала и крепко прижимала кошечку к груди. Агата тихонько урчала.

Пока суд да дело, я вышла из машины и стала ждать неизбежного вопроса. Когда Эйприл начала успокаиваться, я решила, что настало время рассказать ей о доме.

– Не могу передать вам, как я рада, что нашла Агату… – начала я и замешкалась. – Жаль, что не нашлось никакого способа спасти заодно и ваш дом.

– Он сгорел?

Я кивнула.

– Мне так жаль, Эйприл! Там ничего, совсем ничего не осталось, – я не сумела сдержать слезы.

Эйприл Ларкин высвободила одну руку и привлекла меня к себе.

– Вы спасли то, что было важно, – прошептала она. – Вы спасли то, что было важнее всего.

Ее слова до сих пор отдаются эхом в моем сердце.

Терри Крисп и Саманта Глен

Дом Пеппера

Любовь растягивает сердце и делает нас больше изнутри.

Маргарет Эбигайл УокерУже поворачивая ключ в замке, чтобы открыть утром наш маленький зоомагазин, мы услышали настойчивый звонок телефона. Я побежала к аппарату, в то время как мой муж обменивался радостными приветствиями с длиннохвостыми попугаями, канарейками и щенками. Ранний утренний звонок был для нас не такой уж и редкостью, но голос этого человека звучал не так, как обычно. Он был надтреснутым, и я уловила в нем ноту печали. Пожилой мужчина звонил нам не с вопросом, скорее он хотел рассказать свою историю.

– Видите ли, – объяснял этот джентльмен, – мы с женой сегодня просто завтракали в одиночестве. У нас был шнауцер по кличке Пеппер… – И мужчина принялся рассказывать, как Пеппер был с ними каждое утро на протяжении последних шестнадцати лет, когда они завтракали, пили кофе и читали утреннюю газету. – Он был членом нашей семьи, – подытожил он. Пеппер был с ними, когда их младший ребенок покинул родительский дом. Он был с ними, когда жена мужчины серьезно заболела и была госпитализирована. Пеппер всегда был рядом – до сегодняшнего утра.

– Время идет быстрее, чем нам кажется, – продолжал он, – а время не всегда бывает добрым.

Случилось так, что у Пеппера развился острый артрит. Они переждали зиму, они дождались весны, они ждали до вчерашнего дня. Пеппер постоянно мучился от боли, ему нужно было помогать выходить гулять, и супруги не могли больше видеть, как он страдает. И тогда они вместе – он, его жена Рут и их ветеринар – приняли решение «отпустить Пеппера».

Хриплым голосом мужчина проговорил:

– Он был лучшим на свете псом, и вот сегодня наш первый день в одиночестве, и нам очень тяжело это дается.

Другой собаки у них не было.