— Он пока молчит, — вздохнул шеф, грустно постукивая карандашом по столу. — Вернее, все отрицает.

— И обувь у него сорок второго размера, по параметрам совпадает со следом под балконом квартиры Парамонова, — продолжал гнуть обвинительный уклон своих выводов криминалист.

— Да… Но этого мало…

— Но у него же есть мотив! — поддержал криминалиста Погодин. — Андрей сказал, что Ковригин ненавидит Светлицкого. Тот ему карьеру пустил под откос. Да что карьеру, всю жизнь, получается!

— Под протокол он этого не повторил, — озадаченно пробормотал следователь. — Отнекивается, мол, были разногласия с Всеволодом Харитоновичем, у кого их не бывает.

Если даже не брать в расчёт обманутые амбиции историка, действительно перемены были немаленькие. Но к делу, как говорится, этого не пришьёшь.

Вот и Никита Егорович добавил веско:

— Нам нужно его признание.

— И чтобы он показал, где держит Приходько, — добавил Федя.

— Если она, конечно, еще жива, — кивнул Горохов и постучал по столешнице. — Тьфу, тьфу, тьфу…

— А может, это не он — Литератор? — предположила Света.

— Тогда как объяснить, что анонимка отпечатана на его машинке? — Горохов откинулся в кресле, оглядывая нас, будто ища поддержки своей версии. — Ковригин пояснил, что машинка хранилась у него на даче. Уже больше года. Дом он всегда запирал, никто из посторонних без присмотра внутри не оставался… Да и мутный он какой-то… В Андрея Григорьевича стрелять хотел, чуть не отравил его… Кстати, Андрей Григорьевич, ты кровь на токсикологию сдал? Ему можно еще припаять покушение на жизнь сотрудника.

И посмотрел на меня не то грустно, не то даже сердито.

— Теперь он говорит, что не знал, что я сотрудник, — сказал я. — Настаивает на версии, что принял меня за своего убийцу. Мол, это Светлицкий — злодей, убивает всех в городе и за ним направил киллера.

— Версия интересная, — Горохов поднялся с кресла и стал прохаживаться по кабинету. — Но разбивается о факт покушения на самого Светлицкого. Если бы не Андрей Григорьевич, то Ибрагимов бы наверняка прирезал Всеволода Харитоновича. Тот, кто его послал, я думаю, и есть Литератор. Тайный Кукловод… Убивает, манипулирует, наводит интриги… Ковригин запросто может оказаться этим самым Кукловодом. На момент всех убийств — алиби у него нет. Надо дожимать его. Искать улики, доказательства его причастности. Эх… Жаль, что обыски ничего не дали. Думал, кинжал на квартире или на даче найдем, но нет…

— Если убийства подготовленные, — вмешалась Света, — а в нашем случае они все подготовленные, то убийца вряд ли будет хранить дома орудие преступления. Скорее всего, у него есть тайник, схрон или запасное убежище.

— Да! — поднял указательный палец Горохов. — Возможно, там он и держит Приходько, которую обещал в анонимке убить через две недели. Две недели истекают на днях… Сидит ведь где-то, несчастная женщина. Думайте, товарищи, думайте! Может, хоть Елену Петровну удастся спасти. Я еще раз сегодня допрошу Ковригина, но вряд ли он скажет что-то новое… А вы пока отрабатывайте другие версии… Может, права Светлана Валерьевна, не того взяли? Кстати, что насчет Рубилина?

— У него тоже нет алиби на момент убийств, — ответил я. — Но и доказательств против него особых тоже не имеется, кроме того факта, что он пытался скрыть свое присутствие на том вечере, когда убили Коровину.

— Надо бы за ним слежку установить… — наморщил лоб Горохов.

— Там Варя присматривает, это почище слежки. День и ночь с ним.

— Ну не всегда же они вместе? Рубилин на работу же ходит…

— Соловейчик сейчас в отпуске, и Рубилин тоже взял отгулы или отпуск.