— Заткнись! — впервые Артемий вспылил, видимо, я задел его за живое. — Хватит мне заговаривать зубы! Ты помнишь моё условие. Убьешь Гошу? Что молчишь? Или сам предпочитаешь сдохнуть?..

Была вообще-то мысль пойти на хитрость и сказать, что я согласен, но тогда ублюдок непременно отыграется на Насте, едва вскроется обман. Не мог я этого допустить. Ну где же Быков? Почему так долго? Я невольно скосил взгляд на наручные часы, но тут же отвел глаза от своего запястья, пока киллер этого не заметил.

По пути сюда я, как и собирался, забрал Антона из телефонной будки. Возле речпорта вручил ему ключи от Мерседеса и велел, если не вернусь через пятнадцать минут, гнать за подмогой. Не к Осинкину, конечно. К Гоше… По моим прикидкам, Быков должен был уже уехать за Индией. Я мысленно представил, как Гоша со толпой своих головорезов мчит сюда на всех парах. Надеюсь, это так — уж поднять бойцов по тревоге он умеет. И скоро здесь будет очень жарко, нужно быть готовым.

Сколько ждать? Минут двадцать — и они будут здесь. Продержусь ли столько? Вряд ли. Разговор наш уже исчерпан, ещё вопрос, другой — Артемий поймёт, что ему попросту заговаривают зубы, и… Но я ошибся, ждать долго не пришлось.

Из коридора вдруг донесся слабый шорох. Но Артемий его услышал. Резко развернулся и выстрелил без всякого предупреждения.

Бах! Бах! Бах! — не целясь, положил веером пули в черноту дверного проема.

На полсекунды отвлекся от меня. Сейчас или никогда!

Я рванул на врага, пока тот стоял вполоборота ко мне. Но ублюдок держал меня боковым зрением. Лишь только я дернулся, его рука с пистолетом резко сменила направление, встречая меня.

Бах! Бах! От пуль не увернуться, но я сделал все, чтобы уйти с линии огня.

Прыжок в сторону. Перекат.

Пули прожужжали совсем рядом. Я только на долю секунды замер, стоя на корточках, и уже в следующее мгновение резко распрямился пружиной и одним прыжком очутился рядом со стрелком.

Бах!

Снова прогремел выстрел, но я уже вцепился в руку с пистолетом и вывернул ее в сторону. Пуля скользнула возле виска — я почувствовал, как колыхнулись мои волосы, и заложило ухо.

Всё в такие вот моменты, когда рядом танцует жизнь со смертью, происходит очень быстро, но кажется, что в замедленной съемке.

Кручу руку противника. Веду ее на излом. Еще секунда и я впечатаю врага в пол, но левая рука почему-то резко слабеет, и я не могу довести прием до конца. Что за хрень⁈ Рука будто не моя!

Только сейчас я почувствовал что-то теплое на коже под рубахой. Кровь заливала плечо. Зацепил-таки, гад! Подстрелил!

Только бы не отдать пистолет, только не дать ему пистолет! — пульсировала лихорадочная мысль.

Артемий с ревом медведя навалился на меня, подминая всем телом. А я судорожно вцепился в его руку с пистолетом, пытаясь выбить оружие. Моя левая рука совсем обмякла, тяжелая и абсолютно бесполезная.

Еще доля секунды, и он освободится от захвата и пристрелит меня. Нет, сука! Не дамся я тебе. Не оставлю девчонок одних.

Я с яростью вцепился зубами в мясистую руку врага в тот момент, когда пальцы мои уже соскользнули с его запястья.

Противник взвыл от боли, но пистолет не выпустил. Схватил меня за горло свободной рукой и сдавил кадык.

Я бульдогом сжал челюсти, понимая, что если отпущу, то мне хана. Меня просто пристрелят.

Бам! Бам! Бам! — освободившейся правой я вколачивал удары в крупную башку противника. Как будто хотел выбить из него холодного убийцу и посмотреть, останется ли там тогда свадебный весельчак и рубаха-парень — или рассыплется тонкой шелухой.

Тот заревел еще больше от натуги и боли. Сгреб меня в охапку и сжал. Повалил на пол.

Я слышал, как звякнул пистолет о бетон. Есть! Выронил-таки! Туша весом за центнер придавила меня к полу.