Я слышал, как звякнул пистолет о бетон. Есть! Выронил-таки! Туша весом за центнер придавила меня к полу. Дышать все труднее. Артемий прижался ко мне, сокращая дистанцию до минимума, чтобы я не смог размахнуться для удара. Душил и давил. А у меня для борьбы лишь одна рука — и воля к жизни.

Н-на! — я врезал ему локтем. Метил в висок, но попал в шею. Еще удар! Еще!

Артемий втягивал голову в плечи и уже не ревел, а рычал. Я нашел его слабое место и молотил теперь локтем по касательной. Он вцепился мне в руку, которой я наносил удары, и прижал ее. Я лежал, придавленный к полу, и не мог ничего сделать, силы вместе с вытекающей кровью покидали меня. Артемий же тянулся к пистолету, что лежал на расстоянии вытянутой руки от нас.

Да как же его побороть? Человек бессилен против звериной ярости дикого медведя.

Все кончено?.. Ну нет! Я собрал все силы и ударил коленом противника в пах. Попал куда надо. Тот аж подскочил от адской боли, но встать не смог и снова свалился на меня, едва не выбивая мне дыхание. Рука моя теперь свободна. Я молотил врага что есть силы. Бил по лицу, горлу, уху. Уже кулаком.

Дистанция не для сокрушительного удара, но вот один, а за ним и другой, попал очень удачно. Прямо в челюсть.

Артемий инстинктивно закрыл лицо ладонями и откатился от меня. Я вскочил на ноги. Вернее, думал, что вскочил, но тут же пошатнулся, ища опору, и от слабости и потери крови сел на задницу.

Черт! Нужно его прикончить, пока я сам еще в сознании.

Кинулся на четвереньках к пистолету, подтянув окровавленную руку к груди. Мой будет, не отдам гаду. Вот между моими пальцами и рукояткой пара сантиметров, как вдруг чья-то рука подхватила ПМ и пистолет на моих глазах уплыл вверх.

Нет! Твою мать! Это еще кто⁈

Я поднял глаза — передо мной стоял Быков. Фух! Что ж… повезло Артемию, будет жить. Не успел я его пристрелить.

Я едва смог это додумать и без сил рухнул на бетон. Тяжело дышал, пока перед глазами плыли темные круги. Повернул голову к Быкову.

— Если дернется, стреляй по ногам, — пробормотал я, обращаясь к другу.

— Может, его сразу того? — подергивался и хорохорился Антон, держа на мушке распластавшегося на бетоне побитого Артемия.

Я яростно замотал головой.

— Он мне нужен живым… у него Настя… Он должен сказать, где ее спрятал. Я из него выбью это. Дай только отдышаться. Я достану из него… Дьявол! Какой горячий пол… Почему так жарко?..

— Здесь холодно, Андрюха, — растерянно проговорил Быков. — Как в морге.

С помощью друга я встал. Пока пытался нормально поставить одну ногу и вторую, увидел, как Артемий завозился и быстро что-то сунул себе в рот. Спешно проглотил. Пару раз дернулся и вдруг затих.

— Андрюха! — завопил Быков. — Он, кажется, отравил себя!

— Твою дивизию, Тоха! Ручонки надо было ему прострелить!

Как будто в бреду, я вспомнил про разговор с Черненко. Снова эта разработка? Тогда у нас нет шансов.

— Так я даже подумать не успел. Ты же сам видел! Брык — и готов! Ты сам-то как? Кровища хлещет! Надо срочно перевязать. Да сядь ты уже!

— Отстань! Пошли…

Мне нужна была помощь, а Быков меня не понимал. Мы должны идти! Сейчас! Искать…

— Какое отстань⁈ — ответил вместо этого старый друг. — С ума сбрендил⁈ Не хватало, чтобы ты скопытился прямо здесь! Сядь, я перевяжу! У меня первая помощь на отлично сдана. На заводе курс проходили. По требованиям ТБ положено.

С этими словами Антон скинул с себя рубаху и порвал ее на ленты. Перетянул мне руку. Я лишь скрипел зубами и терпел боль. А мысли все были о бедной Насте. Где она? Если Артемий сказал, что никто ее не найдет, а на блеф это не было похоже, значит, она в каком-то безлюдном местечке.