— Это Березов ее убил, — оскалился Берг. — Чертов подражатель. Дилетант! Он чуть не забрал у меня славу…

— Никто ее не убивал.

— Что? — прохрипел Берг, не веря.

— Я выдумал все. Начальник милиции Караваев помог протолкнуть утку в прессу.

— Как? Ты же лично показывал мне фотографии, когда прятал меня в КПЗ.

— Это старые фотки… Я взял их из архива. Дело давно раскрыто.

— Но зачем?

— А как ты думаешь? — ухмыльнулся я. — Ты прекрасно понял, зачем… Березов тебя зацепил. Ведь он притворялся тобой. И пока ты был в камере, убивал, присваивая себе твои достижения. Я понял, что Потрошитель — циничная и тщеславная тварь, как впрочем, и любой маньяк. Я знал, что он вновь покажет себя в скором времени, чтобы перетянуть одеяло на себя и заодно окончательно утопить Березова. Свесить все убийства на него. Ты и клюнул. Вот только ты немного просчитался. Березов не маньяк, а, скорее, мститель. Он девушек не убивал. Я об этом прекрасно знал. А ты повелся и напал снова.

Глаза Берга сузились, он поиграл желваками и пробормотал:

— Ладно, я прокололся. Ты меня переиграл, мент.

— Это было непросто. Сначала-то я подозревал Гусева. Ведь отпечатки на ружье, из которого стреляли в тебя — оставлены Хирургом. В квартире найдены вырезки из газет с упоминанием убийств. Все ниточки вели к нему. Но когда я сегодня поймал тебя, понял, что Гусева нет в живых уже давно. Ты манипулятор. Притворяешься ветошью, но заставляешь людей плясать под свою дудку. Всех девушек, которых ты убил, якобы кесарил Гусев. Но ведь это не так? Ты специально слил мне эту дезинформацию, чтобы я зациклился на нем.

— Да… — хмыкнул Берг, — у меня почти получилось. Ты поверил. Убийца — самый лучший агент, да, Андрей Григорьевич?

Я только повел головой, как бы стряхивая его издевки.

— А чтобы я не смог проверить, ты поджег роддом, уничтожив все записи в документах. Потом убил Гусева. Завладел ключами от его квартиры и гаража. Подкинул в его квартиру газетные вырезки. Но когда был здесь, нашел незарегистрированное ружье. Такие дедовские ружья частенько хранятся нелегально, мало кто заморачивается их оформлять. Тогда тебе в голову пришла гениальная мысль — устроить себе алиби с покушением на себя. Ты взял ружье. Выстрелил в перчатках в окно своей общаги в безлюдное время. Бросил ствол под деревом и быстренько вернулся к себе в комнату.

Я подошел к Бергу и сорвал с мочки его уха пластырь:

— Я так и думал, рана на мочке — резаная, а не от пули. Ты сам рассек ухо и залепил его пластырем, притворившись, что в тебя стреляли.

Берг злобно на меня таращился. По его взгляду угадывалась моя правота.

— Вот только я не могу понять, — я задумчиво опустился снова на стул. — Я видел тебя в машине скорой помощи. После мнимого покушения. Тебя трясло. Ты был бледен. Врач зафиксировал тахикардию. Неужели такого можно добиться актерским мастерством?

— Я умею притворяться, — пробубнил практикант. — Всю жизнь так провел. А сердце всколыхнуть — не проблема. Нужно просто не спать и пить кофе. И есть еще пара таблеток, это знать надо.

Я озадаченно потер нос, дивясь находчивости Потрошителя, и продолжил:

— Затем ты заставил друга Гусева прийти ко мне и сказать, что тот якобы пытался занять у него крупную сумму денег, чтобы свалить на юга. Чтобы я поверил, что Гусев жив и скрывается. Но, уверен, он к тому моменту был уже надежно на том свете. Я тогда не понял, почему Кузьмич выглядел испуганным. Весельчак и балагур сидел в моем кабинете таким подавленным. Скорее всего, ты ему угрожал, заставил его прийти ко мне, а затем всё-таки убил. Отравил угарным газом. Но как, я пока не понял…

— Все просто, лейтенант.