— А ты что такой дерзкий? — глаза рябого сузились. — Торопишься куда-то? Документики предъявите?

— С собой не носим, — ответил Быков.

— Ну тогда придется вам в отделение проехать.

— Основания какие? — спросил я, уже сидя в УАЗе. — Мы просто гуляли.

На панели зашипела встроенная рация, раздался сухой голос, сопровождаемый щелчками:

— Пятнадцатый седьмому ответь. Кш-ш-ш…

— На связи пятнадцатый, — рябой взял гашетку приемника.

— По угону отбой. Москвич нашли за парком. Повреждений нет, только колесо порезано. Хозяин на радостях заявление писать отказался. Претензий не имеет. К-ш-ш…

— Принял, отбой по угону.

Так вот что этим архаровцам надо было. План перехват по угону объявили. Они красный Москвич искали. И тех, кто его угнать мог.

— Я так понимаю, мы свободны? — спросил я.

— Не торопитесь, — оскалился рябой. — в отделение все-таки проедем.

— Зачем?

— Проверить надо, личность установить. Может вы по ориентировкам каким-нибудь проходите. Посидите до утра во обезьяннике, ничего с вами не случится. Ну, если хотите домой, то можем договориться.

Вот, суки. Так это крохоборы! Такие всегда были и в милиции, и полиции, и во всех структурах, наделенных властью. Временщики-гастарбайтеры. Устраивались на службу, чтобы левых деньжат срубить, обчищая граждан.

Эти, скорее всего, собирали на улице датеньких мужичков и за мзду дарили им свободу. Иначе трезвяк или обезьянник. Но со мной такое не прокатит. В морду дать не могу, конечно, даже если погоны сорву с мразей, за это статья уголовная предусмотрена. Из-за таких проходных уродцев и складывается мнение у людей о милиции. На десять подвигов достаточно один раз облажаться — и негатив обеспечен. Хорошее мало кто помнит, оно никому не интересно. А вот, как гаишника на взятке повязали, мусолить долго будут. А другого гаишника, который подставил свою служебку на трассе под встречную с пьяным за рулем, что несся на автобус с детьми, который он сопровождал, забудут на следующий день. Был у нас такой случай. Машина служебная в хлам, гаишник в больнице с медалькой, ребятишки целы.

— Ну так что? — лыбился рябой. — Свободу будем выкупать, или как?

— Будем, товарищ сержант, — кивнул я и незаметно подмигнул Антону. — Сколько?

— Десять за одного, если оптом, пятнадцать за двоих.

А сержант знает толк в скидках. В СССР не было акций и скидок, только на рынке торговались. И получается, что в бобике.

— Денег с собой нет, мне нужно позвонить.

— Может тебе еще кофе принести? — голос прорезался у второго сержанта, тот что с ногами, как у гнома. — Или у тебя почки лишние?

“Гном” демонстративно достал резиновую дубинку и поиграл ею в руках. Растянул тонкие губы в мерзкой улыбке.

Водила пока молчал, но сидел и одобрительно хмыкал. Шайка-лейка вызывала у меня злость.

Можно, конечно, прокатиться до отделения, там крохоборы установят мою личность, извинятся и отпустят. Но мне не хотелось их отпускать. Отдела собственной безопасности, как такового в МВД еще не было, их функции пока возложены на кадровый аппарат и носят больше воспитательный характер. А наказать вымогателей надо. Сам за всю жизнь рубля не взял (коньяк от благодарных потерпевших не в счет), и другим не советую.

— Товарищи милиционеры, — поморщившись проговорил я (язык не поворачивался их так называть). — Деньги есть, но не здесь. Друзья привезут. Только нужно позвонить. Есть двушка? Вон и таксофон рядом.

Водила и “гном” вопросительно уставились на рябого. Званием он был не выше их, но в “ОПГ”, судя по всему, был главный.