— Вы не похожи на человека, который намеревается обмануть. Я вам верю и не стану требовать отчета, почему вы так быстро переменили свои намерения.

— Говорю вам, вы скоро узнаете. Теперь же расскажите во всех подробностях, в чем заключаются ваши планы, чтобы я мог оказаться полезным.

— Да, — заметил Валентин, — нужно поторопиться.

Собеседники тотчас принялись обсуждать план охотника. Прошло около двух часов с начала этого разговора, когда они пришли к окончательному соглашению и простились друг с другом. Валентин направился в миссию, а Эль-Бюитр вернулся к своим товарищам, которые поджидали его, спрятавшись неподалеку.

Хотя в этих возгласах и не было ничего необычного, сердце Луи сжалось от какого-то неведомого предчувствия, холодный пот выступил у него на висках, лицо покрылось смертельной бледностью, и граф должен был прислониться к стене, чтобы не упасть от внезапной слабости.

— Боже мой, — прошептал он едва слышным голосом, — что это со мной делается?

Мы предоставляем всем желающим разбираться, чем вызывается у человека подобное состояние и отчего недоброе предчувствие закралось в сердце графа. Признавая свое бессилие в решении подобных вопросов, мы ограничимся простым обозначением факта.

Между тем Луи старался подавить волнение, которое считал совершенно безосновательным. Огромным усилием воли ему удалось вернуть себе прежнее хладнокровие, и он приготовился мужественно встретить удар судьбы, который сулило ему предчувствие.

Тем временем часовые получили ответ на свой вопрос и уже успели обменяться с вновь прибывшими несколькими словами.

Дон Корнелио подошел к графу. Лицо его выражало крайнее изумление.

— Senor conde! — начал он прерывистым голосом и вдруг остановился.

— Ну, что же? — спросил его граф. — Чем вызваны эти крики?

— Сеньор, — сказал дон Корнелио, с трудом продолжая свою речь, — генерал Гверреро просит разрешения войти в крепость для свидания с вами. С ним его дочь, несколько дам, человек десять офицеров и большая свита.

— Добро пожаловать, наконец-то он признал нужным установить нормальные отношения.

Дон Корнелио отправился передать часовым распоряжение графа, и скоро блестящая кавалькада во главе с генералом Гверреро въехала в ворота миссии.

Генерал был бледен, брови нахмурены, нетрудно было догадаться, что в глубине его сердца бушевала целая буря гнева, которую он сдерживал лишь с большим усилием.

Авантюристы, гордо закутавшись в лохмотья, расположились небольшими кучками в разных местах двора. Они с нескрываемым презрением смотрели на этих блестящих и разодетых, но в то же время пустых и тщеславных офицеров мексиканской армии.

Граф сделал несколько шагов навстречу гостю и элегантно приподнял шляпу.

— Добро пожаловать, генерал, — произнес он своим приятным голосом, — я счастлив видеть вас у себя.

Генерал не позаботился поднести даже пальца к своей украшенной султаном шляпе. Он быстрым движением остановил лошадь в двух шагах от графа и гневно воскликнул:

— Вы заперлись, точно в крепости, вокруг вашего лагеря стоят часовые и разъезжают патрули, как будто вы командуете настоящей армией.

Граф закусил губу, стараясь сдержать порыв негодования, и спокойно ответил:

— Генерал, мы на самой границе прерий, где наша безопасность зависит только от бдительности. Конечно, я не командую целой армией, но я отвечаю за жизнь людей, находящихся под моим началом.