— Нам следует поесть, — сказала она и нажала кнопки на микроволновке.

— С ним что-то не так, — произнесла Ева. — Ты видела. Ты знаешь.

— Давайте есть, — перебила Клэр. — Мы все устали, голодны и нервничаем.

— Клэр…

— Пожалуйста. — Ее голос сломался когда она произнесла это, и ей пришлось вытереть глаза чтобы не покатились слезы. — Просто садитесь и ешьте!

Но когда она вынесла еду, место Шейна за столом пустовало. Она проверила его комнату, но даже там его не было.

Он ушел.

И она не знала куда.

ШЕЙН.

Я сидел один за столом, глядя на дом, который так много значил для меня. Мой дом. И он больше не был похож на дом. Ничто не воспринималось правильным… меньше всего для меня.

Я больше сюда не вписывался. Я был опасен.

Что-то было не в порядке со мной, и я не мог рисковать тем, что причиню боль Клер. Я не мог перестать думать о лице Евы, когда я уже собирался ударить ее, о шокированном, яростном, загнанном взгляде, что она бросила на меня.

О том, как я увидел лицо отца в его отражении.

Я ненавидел Майкла сейчас, ненавидел его, и я не хотел этого. Он был моим лучшим другом, моим приятелем, моей поддержкой, но сейчас это не имело для меня значения. Он был лишь одним из них.

Это причиняло боль. Сильную.

Услышав слова Евы, что она выходит за него замуж… Это разорвало всё на куски. Я ненавидел его, и я не мог ненавидеть его. Я любил ее, и я не мог не ненавидеть ее тоже, потому что она сделала этот выбор. Ничто из этого больше не имело никакого смысла. Я ненавидел людей, которых я должен был любить. Не Клер — это чувство было чистым, оно было совершенным. Я не мог ее ненавидеть.

Пока я не подумал о Мирнине. Пока я не вспомнил, что сказал Джестер… «Она помечена.

Я чувствую запах укуса у нее». Не ее вина, но я ненавидел, что Мирнин заявлял о своих правах на нее. Что я не мог заставить прекратить это, как бы я ни старался.

Василий обещал мне деньги, и он подписался под этим. Он также пообещал выход для меня и Клер.

И я должен получить это как можно быстрее, потому что ничего не произойдет для спасения.

Клер была на кухне, разговаривала с Майклом и Евой, и меня захлестнуло чувство… паранойи, наверное. Я просто знал, что она пытается всё наладить, что мы все должны собраться вместе и сделать вид, просто сделать вид, что пропасть между нами не была достаточно велика, чтобы свалиться в нее.

И я не мог этого сделать. Я просто не мог.

Я встал и вышел, тихонько закрыв за собой дверь.

В темноте, никакой Защиты, никаких вампиров, которые щелкнули бы пальцами и убедились бы, что я мог разгуливать в безопасности — не то, чтобы это работало таким образом, что бы они ни обещали. В сегодняшней почте мне пришло письмо — я снова задолжал Банку крови, и если я не появлюсь для уплаты своих налогов в ближайшее время, то может приехать Передвижная станция по сбору крови. Они не были нежными, когда это происходило. Они вошли, схватили тебя, привязали тебя к креслу, и воткнули иголку в твою вену, нравится тебе это или нет.

Иногда они забывают ее вытащить, когда ты уже сдал свою пинту. Или две. Или три.

Иногда люди просто не выходили из него.

Я не собираюсь больше делать этого. Я не был частью этого. Я собирался убраться отсюда и забрать Клер с собой.

Я пошел в тренажерный зал. Если в темноте и были вампиры, преследующие меня, они бы сильно пожалели, и они, должно быть, почувствовали это, потому что я добрался до него и никто меня не тронул. Я обливался потом, даже на холодном ветру — от моей кожи исходил пар.

Однако, я ощутил дрожь. Вновь пустота. Не голод, а жажда.

Когда я прошел в зал и через потайную дверь, первое, что я сделал, открыл спортивную бутылку из общего холодильника и выпил протеиновый коктейль.