|
Она сняла трубку. – Алле? – Вы, барышня, заработали порку! – сквозь притворное бешенство в голосе Джесси звучало неподдельное облегчение. – Ты могла попасть под машину… да мало ли что! Стиви решила, что про собаку лучше умолчать. – Со мной все в порядке. – Я хочу знать, что это ты вытворяешь! Сегодня ты меня здорово утомила своим поведением! – Прости пожалуйста, – тоненьким голоском сказала Стиви. – Но я опять услышала пение и должна была забрать шар у мистера Крича, потому что не хотела, чтобы его сломали! – Это не нам решать. Стиви, ты меня удивляешь! Ты никогда так себя не вела! Глаза Стиви обожгло слезами. Такой мамин голос был хуже всякой порки. Мама не слышала пения и не могла понять, что в шаре – тот, кто с ней играет. – Я больше не буду, мама, – пообещала она. – Ты меня очень разочаровала. Я думала, что воспитала тебя лучше. А сейчас послушай-ка меня: я все еще у мистера Мендосы, но скоро приеду домой. И хочу, чтобы ты никуда не уходила. Слышишь? – Да, мэм. – Ну, хорошо. – Джесси помолчала; она злилась, но не настолько, чтобы взять и просто повесить трубку. – Ты меня напугала. Кто же так бегает? С тобой могло что-нибудь случиться. Ты понимаешь, почему я расстроилась? – Да. Я вела себя плохо. – Ты вела себя очень плохо, – поправила Джесси. – Но об этом мы поговорим, когда я приеду домой. Я очень люблю тебя, Стиви, вот почему я так рассердилась. Понимаешь? Девочка сказала: – Да, мам. Я тебя тоже люблю. Извини. – Ладно. Сиди дома, скоро приеду. Пока. – Пока. Они одновременно повесили трубки. На станции техобслуживания Джесси повернулась к полковнику Роудсу и сказала: – Метеорит! Держи карман шире. Слезы у Стиви высохли. Она вернулась в свою комнату к черному шару, на поверхности которого показались синие пятнышки. Спрятать его? Теперь от этой мысли делалось не по себе. Но отдавать нового приятеля, чтобы его разломали на куски, тоже не хотелось. Плохого – нет, очень плохого – поведения для одного дня было достаточно; как следовало поступить? Стиви прошла через комнату к окну и посмотрела на выбеленную солнцем улицу, пытаясь угадать, что же правильно: спрятать черный шар наперекор матери или же отдать его на растерзание. Тут девочка зашла в тупик, не в состоянии думать дальше, и в следующую секунду решила до появления машины мистера Крича по возможности развлечь своего нового товарища. Стиви рассеянно прошла к стоявшей на столике коллекции стеклянных фигурок. Внутри черного шара появилась синяя черточка, словно начал открываться глаз. Девочка сказала: «балерина», и показала на свою любимицу, танцующую стеклянную статуэтку. Потом: – Лошадь. Как Душистый Горошек, только Душистый Горошек настоящая, а эта – стеклянная. Душистый Горошек – пал… пол… – Некоторые слова все еще вызывали у Стиви затруднения. – Полумино, – сдавшись, выговорила девочка и показала на следующую фигурку: – Мышка. Знаешь, что такое мышка? Она ест сыр и не любит кошек». В центре черной сферы взорвался фейерверк синих искорок. Стиви взяла с кровати свою куклу Энн-Оборвашку. – Это Энни Ларедо. Энни, скажи» здрасьте «. Скажи:» Мы так рады, что вы сегодня к нам заглянули ««. Энни – девочка с родео «, – объяснила она черному шару, а потом, продолжив обход комнаты, подошла к своей доске объявлений, на которой папа помог ей развесить вырезанные из ватмана буквы, и показала на первую. – А… Б… В… Г… Д… Е… Ж… это алфавит. Знаешь, что такое алфавит? – Стиви осенила очень важная мысль. – Ты же даже не знаешь, как меня зовут! – сказала она и поднесла шар к лицу. |
