— Пока поместье останется на попечение миссис Гарт. Сейчас сэр Марк подыскивает управляющего, который будет ведать хозяйственными делами до тех пор, пока новый владелец не вступит в свои права, объявил мистер Престон.

Дамарис не понравилось это упоминание о "вступлении в права". Она с неудовольствием вспомнила недавнюю встречу на берегу и фразу незнакомца о "переменах". Однако, даже если она и осталась бы здесь, то у нее все равно не было бы ровным счетом никакой возможности воспротивиться этим самым переменам.

— Если тебе захочется домой, то мы с Мэри всегда будем тебе очень рады, — сказала Хелен, справедливо полагая, что такая необходимость вполне может возникнуть. Мэри Брук была той самой ее подругой, у которой она собиралась поселиться.

— Большое спасибо, но туда я не поеду, — упрямо заявила Дамарис. Мой дом здесь, в Рейвенскрэше, и я вернусь сюда, чтобы выйти замуж за кузена Марка.

— Да-да, конечно, — поспешно согласилась Хелен и незаметно переглянулась с нотариусом. Видно было по всему, что оба они сильно сомневались в правомочности этого заявления.

Но у Дамарис не было никаких сомнений относительно собственного будущего. Она была настолько убеждена в том, что вернется сюда через год невестой кузена Марка, что отправилась в Швейцарию, так и не дождавшись возможности хотя бы мельком взглянуть на своего будущего мужа.

Глава 2

Мадам Лебрен считала себя прямым потомком госпожи Вижи Лебрена, придворной художницы королевы Марии Антуанетты. И хотя достоверность этого утверждения у многих вызывала сомнение, но никто не мог отрицать, что, по крайней мере, мадам носила ту же фамилию, а великосветская родословная будь она вымышленная или настоящая — придавала начальнице элитарной "Академии благородных девиц" еще больше солидности, значимости и благородства. Заведение мадам Лебрен находилось недалеко от Женевы, в бывшем монастыре на берегу Лемана. Здесь жили и проходили обучение дочери состоятельных людей, желавших наилучшим образом подготовить своих чад к достойному вступлению во взрослую жизнь, полную роскоши и богатства. Ученицами академии были молоденькие девушки из благородных семейств, направлявшиеся сюда родителями для еще большего "облагораживания".

Учебные программы были составлены таким образом, что наибольшее внимание уделялось иностранным языкам, светскому этикету, танцам, а также тем видам спорта, что в обществе принято считать "престижными". Днем все девушки носили простые юбки и блузки — за исключением занятий спортом, когда им надлежало облачаться в спортивный костюм — но вечером к ужину все одевались так, словно собирались на официальный прием. Это тоже был своего рода урок этикета, где не выпускалась из виду и практическая сторона вопроса. Девушки получали необходимые знания о том, как составлять меню, какие вина полагается подавать к каждому блюду и, разумеется, о том, как вести себя в высшем обществе.

В аэропорту Дамарис Триэрн дожидалась присланная из школы машина, на которой приехала дежурная гувернантка. Замирая от страха, Дамарис спустилась по трапу самолета, сжимая в руке небольшой саквояжик. Весь ее багаж, включавший в себя неимоверное число различных вещей и предметов, собранных в строгом соответствии с требованиями списка, присланного специально для Хелен Керью, был отправлен заранее. Дамарис чувствовала себя скованно, и к тому же первый в ее жизни полет на самолете не принес ей никакого удовольствия, и ее все еще слегка подташнивало. Встречавшая ее гувернантка поглядывала на новую воспитанницу с некоторым беспокойством. Видимо, она ожидала увидеть взбалмошную, своенравную особу, но девушка оказалась очень тихой и хорошо воспитанной, и женщина вздохнула с облегчением. Похоже, с этой воспитанницей проблем быть не должно.

Стоял теплый осенний вечер.