|
Калнапур вспомнил о судьбе селения Аудрини. За то, что крестьяне укрыли двух бойцов Красной Армии, фашисты учинили кровавую расправу: они убили 330 жителей – мужчин, женщин, стариков и детей. Голосом, полным возмущения, он продолжал читать: – Они превратили Европу в тюрьму народов. И это называется у них – «новый порядок в Европе». Мы знаем виновников этих безобразий, создателей «нового порядка в Европе», всех этих новоиспеченных генерал‑губернаторов и просто губернаторов, комендантов и подкомендантов. Их имена известны десяткам тысяч замученных людей. Пусть знают эти палачи, что им не уйти от ответственности за свои преступления и не миновать карающей руки замученных народов». Ну, что ты обо всем этом скажешь? – спросил Калнапур, прочитав листовку до конца.
– Что скажу? Слово в слово то же самое… Тут все, как в зеркале. Разве не правда, что фашисты грабят нашу землю… Не считают нас за людей… – Да, так оно и есть, – подтвердил Калнапур. – Такой же гитлеровец и наш директор. Рабочего не считает за человека, орет, как на собаку. Все соки выжимает… Сколько еще это может продолжаться? – Если каждый будет только так вот спрашивать, а сам и пальцем о палец не ударит, то, конечно, от этого нам лучше не станет. Надо как‑то действовать, Микель… – Надо, надо, будто я сам не знаю. Но ты забываешь, что я отец троих детей! Ты совсем не думаешь о малышах… – Неужели же будет лучше, если тебя отправят в Саласпилс только потому, что какому‑то гитлеровцу не понравится твоя физиономия? Наш сосед Эвальд не уступил места немецкому офицеру, и теперь жена не знает, куда он исчез. Калнапур поднялся. – Ладно. Будь что будет. Погоди, я скоро вернусь. – Куда ты собрался, Микель? Обед готов. – Я недалеко. Брошу листовку в ящик Карлису Эмберу. Пусть тоже прочитает.
Машинист‑железнодорожник Карлис Эмбер уже обедал, когда из школы пришел его сын Индрик. – Посмотри, отец, что я нашел в почтовом ящике. – И он показал отцу листовку. – Опять, наверное, какая‑нибудь реклама, – пробурчал Эмбер и, даже не взглянув на листовку, продолжал есть суп. – Нет, тут написано: «Центральный Комитет…» – Что? А ну‑ка, дай сюда! – И Эмбер вырвал листок из рук мальчика. Совсем позабыв об остывшем супе, машинист несколько раз прочитал листовку. Вот уже вторая попадает в его руки. Первую ему показал товарищ по работе, теперь листовка вдруг очутилась у него дома. Это походило на вторичное напоминание, на вторичный призыв к его совести. Тысячи встали на борьбу, красноармейцы в Сталинграде сражаются за каждый дом, за каждую пядь земли, партизаны взрывают железнодорожные пути и мосты, а он? Что делает он, машинист Карлис Эмбер? При случае старается задержать движение поездов, нарушить график. Но этого слишком мало. Хоть и с опозданием, но фашистские эшелоны все же попадают на фронт… Активный саботаж – вот единственно правильный путь. Эмбер решил завтра же поговорить кое с кем из товарищей. – Что тут написано? – спросил Индрик, нетерпеливо ожидая, когда наконец отец кончит читать. – Вот посмотри сам. Ты уже не маленький, начинай разбираться в жизни. Затаив дыхание мальчик прочитал листовку. Казалось, он старается заучить весь текст наизусть. – Отец, я отнесу это в школу и покажу ребятам, – сказал Индрик. – Знаешь, недавно у нас по всем коридорам были рассыпаны красные звезды. – Так‑так, сынок. Выходит, вы тоже не спите… Но листовку в школу носить не стоит, там тебя кто‑нибудь может выдать. Лучше перескажи ее ребятам. Когда отец ушел на работу, Индрик решился: он положил свернутую трубочкой листовку в карман и прихватил с собой тюбик клея. |
