|
Не сводя с меня глаз, она улыбнулась — вернее, попыталась улыбнуться, но у нее мало что из этого вышло: — Теперь, Джонни, ты догадался об истинной причине, почему мы так ласково с тобой обходились? Я кивнул. — Назови ее. — Ваш отец — Дэниел Клоудир, старший брат моего отца. — Да, — подтвердила она. — Мы и вправду твоя семья. Отец при повторном браке взял фамилию своей нынешней жены. Как видишь, я немного лучше приемной сестры: я — твоя настоящая кузина! Эмма наклонилась и поцеловала меня, но голова у меня шла кругом. Значит, она — Эмма Клоудир! Именно так Генри Беллринджер собирался к ней обратиться! (Хотя я и представить себе не мог, откуда он ее знает.) — Тебе, должно быть, непонятно, почему мы это от тебя скрывали, — продолжала Эмма. — Я все тебе объясню — и ты поймешь. Но здесь должны присутствовать мои родители. Я их позову. Как они рады будут узнать, что теперь мы можем открыть тебе правду. По-прежнему улыбаясь, Эмма вышла из комнаты. Немного погодя она вернулась, ведя с собой родителей, и с порога воскликнула: — Какой умница Джонни, что сам обо всем догадался! — Отлично, дружище, — проговорил мой дядя, шагнув вперед и протягивая мне большую розовую руку. Я коснулся ее, внутренне содрогнувшись при воспоминании о том, что писала мне о дяде матушка. — Сообразительности тебе не занимать. Супруга дядюшки обняла меня и расцеловала, а я задался вопросом, знает ли она о том, что известно двум другим. — Удивление на нем так и написано! — воскликнула миссис Портьюс. — Тебе, вероятно, любопытно, почему я переменил фамилию, — сказал дядюшка, бросив взгляд на Эмму. — Меня слишком взволновало то, как мой отец обращался с братом. — То есть с моим отцом? — спросил я. Дядюшка опять посмотрел на Эмму. — Видишь ли, Джонни, — вмешалась Эмма, беря пожилую леди за руку, — моя мама на самом деле мне не мама, а просто вторая жена отца. Значит, трогательную историю об умершем брате она выдумала! — Тебе, конечно, интересно, почему мы это от тебя скрывали, — проговорил дядюшка. Я кивнул. Дядюшка вновь повернулся к Эмме: — Мы собирались в самом скором времени обо всем тебе рассказать, но условились подождать, пока ты окрепнешь. Возможно, мы поступили неверно, однако опасались последствий: ты был еще очень слаб. — Вы были правы, вы были правы, — пробормотал я. — Ты ведь понимаешь, чего мы опасались, так? — спросила Эмма. Я снова кивнул. Больше всего мне хотелось остаться одному, чтобы хорошенько надо всем подумать. — Мы предположили, что твоя бедная матушка настроила тебя против нас, — пояснила Эмма. — И доказательство тому — твой рассказ о злых, несправедливых словах, которые она написала о моем дорогом папе. Еще одна новость: Эмма слушала меня часами, возмущаясь тем, что я рассказывал о поведении ее отца, и тут же в соседней комнате передавала ему все мои слова! — Твою матушку прискорбным образом ввели в заблуждение, — заметил дядя. |
