Тетушка Марти взъерошила мальчику волосы.

— Как поживаешь, юный господин? Так вырос, что тебя и не узнаешь.

— Спасибо, хорошо, — с улыбкой отозвался он и повернулся к ее мужу, связывавшему шерсть в пучки, готовые на продажу. — Bonjorn, сеньер!

— А Эсклармонда? — продолжала тетушка. — С ней тоже все хорошо? Держит всех в строгости, как всегда?

Сажье ухмыльнулся:

— Да уж, как всегда.

— Ben, ben. Хорошо!..

Сажье, подогнув колени, уселся у ног пряхи, глядя, как крутится колесо прялки.

— Na Марти, — заговорил он, помолчав, — почему ты больше к нам не приходишь?

Сеньер Марти отложил шерсть и переглянулся с женой.

— Да ты знаешь, — ответила тетушка Марти, отводя взгляд, — столько дел! Мы теперь реже выбираемся в Каркассону.

Она поправила веретено и продолжала прясть, заполняя жужжанием колесика установившееся молчание.

— Menina по тебе скучает.

— И я соскучилась, но друзья не могут все время проводить вместе.

Сажье нахмурился:

— Почему же тогда…

Сеньер Марти торопливо похлопал его по плечу.

— Не так громко, — понизив голос, предупредил он. — О таких делах лучше помалкивать.

— О чем помалкивать? — удивился мальчик. — Я только…

— Мы слышали, Сажье, — перебил сеньер Марти, оглядываясь через плечо. — Весь рынок слышал. Хватит о молитвах, а?

Недоумевая, чем он так рассердил сеньера Марти, Сажье поднялся на ноги. Госпожа Марти обернулась к мужу. Оба, казалось, забыли о нем.

— Ты с ним слишком резок, Роже, — прошипела она. — Он ведь всего лишь мальчик.

— А и нужен-то всего один длинный язык, чтобы нас причислили ко всем прочим. Нам рисковать нельзя. Если люди подумают, что мы водимся с еретиками…

— Какие там еретики, — огрызнулась жена. — Он совсем ребенок.

— Я не о мальчике. Об Эсклармонде. Всем известно, что она из этих. Узнают, что мы ходили молиться в ее дом, так и нас зачислят в последователи Bons Homes и осудят.

— Что же нам, бросить друзей? Только оттого, что ты наслушался страшных историй?

Сеньер Марти заговорил еще тише.

— Я только сказал, что надо быть осторожней. Знаешь ведь, что люди говорят. Целое войско собралось, чтоб изгнать еретиков.

— Это сколько лет уже говорят. Слишком ты много шума поднимаешь. Что до легатов, эти «слуги Господа» давно бродят по селам, спиваются до смерти, и что из того? Пусть епископы спорят между собой, а нас оставят жить, как умеем.

Она отвернулась от мужа и положила руку на плечо Сажье:

— Не обращай внимания. Ты ничего плохого не сделал.

Сажье уставился ей под ноги, не желая, чтобы женщина не видела его слезы.

Тетушка Марти продолжала с напускным весельем:

— Между прочим, ты, помнится, говорил, что хочешь сделать госпоже Элэйс подарок? Давай попробуем что-нибудь подыскать.

Сажье кивнул. Он понимал, что женщина старается успокоить его, но чувствовал смятение и стыд.

— Мне нечем платить, — выговорил он.

— Ну, об этом не беспокойся. Один разок обойдемся и так. Ну-ка, взгляни.

Она пробежала пальцами по моткам цветной пряжи.

— Как насчет этого? По-твоему, ей понравится? Как раз под цвет ее глаз.