Вторая попытка, но детонатор слабоват, поэтому и ударная волна не задалась.

— Ахмед, я теряю интерес. А я не привык тратить время на тех, кто не представляет никакой для меня пользы. Будем прощаться. Правда, ненадолго. В следующий раз жди без предупреждения. И костюмчик получше прикажи погладить — будешь хорошо смотреться в нем гробу. Или как там у вас принято…

— Да ты эстет, Ворон-младший. Неужели на похороны придешь?

— Такой праздник пропускать нельзя. Не волнуйся, Ахмед, у тебя будет самый шикарный памятник. Крепкий. Бетонный. Закатаю на совесть. Еще и венками обещаю завалить…

— Заметано, Граф. По рукам. Обещаю тебе то же самое…

Я направлялся в сторону машины и ощущал, как тело напряглось, мышцы затвердели, словно каменные, а грудь сдавило от облегчения, что да, нам все же удалось выбраться из этого дерьма. Только во рту — странный привкус — именно так горчит разочарование. Оно ощущается на физическом уровне. Ведь сколько бы я не пытался убедить себя в обратном, но нужно открыть глаза и признаться самому себе — Ахмед сейчас не лгал. Каждое слово про Максима и Дарину — правда. Я просто чувствовал это. Да, жалкая надежда пыталась подать свой голос: пока не увидел — не верь… Но в этот раз ее потуги были слишком слабыми и неубедительными. И я не знаю, кто из них упал сейчас в моих глазах ниже — тот, кто не смогу удержать в штанах свой член, или та, которая так глупо потеряла голову. А то, что она ее потеряла, я уже не сомневался.

ГЛАВА 19 Макс

Горячая вода бьет по полу и убегает в сток, мыло расползается по коже, лезет в глаза, а я смотрю на черную плитку с серыми крапинами и вижу брызги крови на зеленой траве, которая проносится с бешеной скоростью, мелькая перед глазами прервистыми грязно-зелеными кадрами. В висках шумит адреналин, не стихает, разрывает мозги. Набатом. Оглушительно. До боли в барабанных перепонках. И выстрелы. Они внутри. В голове. Один за другим. Я чувствую, как дергается собственное тело. Словно в гребанной игре. Шутер с элементами трэша, где я главный персонаж и, бл***ь не могу из нее выйти. У меня руки дрожат от желания продолжать. Нажимать на курок и резать. Снова и снова. Кожу печет в местах ссадин и царапин, а я все равно вижу гонку перед глазами, и меня продолжает трясти.

Ударил о плитку со всей дури кулаком, а в голове крики стоят. Страшные, хриплые и тихие, треск веток, хруст плоти под зубами псов, скулеж и снова выстрелы. И по спине не вода, а пот, и по лицу чужая кровь потеками. Вытираю, а она не вытирается, в уши затекает, в рот, и меня тошнит от нее, выворачивает наизнанку. Прислонился лбом к кафелю, чтоб перед глазами не мельтешило. Тяжело дыша сквозь стиснутые зубы. Скоро отпустит. Это ненадолго. Давно не было.

Закрываю глаза и снова вижу, деревья проносятся, дыхание и лай сзади, а под пальцами липкое, вязкое, горячее. Между лопаток холодом пронизывает, и я понимаю, что там или нож, или дуло ружья. Резко обернулся, выпад рукой, сжал тварь за горло, выламывая руки за спину, и еще секунда — сломаю ублюдку шейные позвонки.

— Максииим. Это я. Посмотри на меня.

Перестает мельтешить перед глазами… Этот голос. Даже стрелять в висках начало тише, и туман рассеивается. Вся концентрация на ее голосе.

Распахнул глаза и выдохнул — ОНА смотрит на меня, а я ее за горло держу и руки за спину заломил.

Пальцы сами разжались. Стало физически больно, когда под ними багровые следы увидел. В сердце, как ножом провернули. А она взгляд не отводит. Волосы мокрые завитками берутся, и по щекам вода течет, как слезы. Красивая. Безумно красивая. Свежая, настоящая, и от нее запах другой, перебивает кровь, пот и смерть. Она жизнью пахнет и мной.