– Что-то случилось, генерал? – обеспокоенно спросил Глеб, пытаясь заглянуть в глаза Потапчука.

Но тот опустил голову и грузно встал. На заснеженной скамейке остался глубокий след, и Глеб понял, что генерал сидел довольно долго.

– Давайте поднимемся, – сказал Потапчук, направляясь к двери подъезда.

Глеб, ничего не понимая, последовал за ним. Генерал шел тяжело. И Глеб подумал, что он выглядит постаревшим лет на двадцать.

«Наверное, случилось что-то довольно серьезное».

Когда мужчины поднялись в квартиру, генерал снял свое несовременное пальто с каракулевым воротником, отряхнул снег с шапки и положил ее на комод.

Он стоял в прихожей, держа в руках портфель.

– Проходите, – предложил Глеб.

Генерал вошел в гостиную, сел на диван, поставил портфель на колени. Затем медленно, дрожащими руками расстегнул замки и выложил на низкий журнальный столик бутылку «Московской», уже порезанную ветчину и порезанный хлеб.

– У вас найдутся стаканы?

– Конечно.

Глеб направился на кухню. Когда он вернулся с двумя стаканами, генерал уже открыл бутылку и, поставив ее на стол, посмотрел на Глеба, потом перевел взгляд на стаканы в его руках.

– Я чувствую, что-то произошло, – не то вопросительно, не то утвердительно сказал Глеб Сиверов.

– Да, произошло… Будьте добры, принесите еще один стакан.

Глеб сходил на кухню. Генерал разлил водку по стаканам.

И Глеб все понял.

Потапчук взял кусок хлеба и положил на стакан.

– Сегодня утром погиб Станислав Петрович Поливанов.

– Как погиб?!.. – словно не веря, словно считая, что подобное невозможно, проговорил Глеб.

– Он погиб в Грозном, в районе аэропорта.

– Погиб? – с недоверием переспросил Глеб.

– Мне сообщили, что погиб.

– Земля ему пухом, – сказал Глеб, поднимая свой стакан.

Мужчины выпили не чокаясь. Генерал взял кусочек хлеба, понюхал и стал медленно, устало жевать.

Глеб ждал.

Наконец, генерал тряхнул головой и тихо заговорил:

– Вот ведь как бывает… Вначале отстранили отдела, затем командировали в Грозный. Я как чувствовал, не хотел отпускать. Но что я мог сделать? На меня давили.

Я человек военный, мне приказали – я должен выполнять, – словно оправдываясь, говорил Потапчук. – По сводкам это выглядит как террористический акт. Полковник Поливанов с двумя офицерами и водителем ехали на «уазике». Перекресток перекрыли КАМАЗом Они хотели развернуться, но не успели. Их расстреляли из гранатомета, а затем добили из автоматов.

– Вы уверены, генерал, что это терракт?

Вместо ответа генерал покачал головой.

– Я так не думаю. Слишком кому-то не нравилось то, чем занимался полковник Поливанов.

– Да, не нравилось, иначе его не отстранили бы от дела и не отправили бы в Грозный. Это ясно как божий день.

Они вновь выпили, помолчали.

– Я рассказал вам это для того, чтобы вы больше не ждали сообщений от Поливанова, и еще для того, чтобы вы могли заняться тем, что вам по душе.

– Мерзавцы… – прошептал Глеб.

– Мерзавцы! – повторил генерал Потапчук.

– Я же знаю их фамилии! Знаю!

– Я тоже, – сказал генерал и горько улыбнулся. – Но что из того?

– Неужели ничего нельзя сделать?

– А как вы думаете?

Глеб, вместо ответа, пожал плечами и ударил кулаком по колену.

– Как ваше здоровье, кстати? – спросил Потапчук.