– Ух, сука, – вздохнул Игорь Малышев. – Убери стекла, а то еще порежемся.

Катенька Сизова, перепуганная, вскочила со своего места и принялась торопливо подметать пол. Через пару минут все было закончено, осколки стекла выброшены в мусорницу, полную скомканных листов бумаги и выдавленных сухих тюбиков.

А еще через пять минут послышались тяжелые шаги и удары в дверь.

– Открывай! Открывай быстрее! – это кричал Бычков-Бочкарев, колотя ногой по металлической обшивке двери.

– Ну, принес? – первое, что спросил Игорь.

– Да, да.

Бычков-Бочкарев запустил руку во внутренний карман и положил на стол две небольшие ампулы, на, которых были надписи «Но-шпа».

– А что это? – дрожащими пальцами Игорь взял одну из ампул и поднес к глазам.

Когда с истошным скрежетом был задвинут засов, на столе появилось три одноразовых шприца и жгут.

– Ну, кто первый двинется? – спросил Бычков-Бочкарев, глядя то на Катеньку Сизову, то на Игоря Малышева. – Гоша, может, ты уколешь? У тебя лучше получается.

– Давай уколю, только быстрее, мне уже невтерпеж.

Так ломает, места себе найти не могу!

– Ладно, давай.

Жгут лег на руку, и Игорь медленно ввел наркотик в вену Бычкову-Бочкареву. Затем проделал то, же самое, сразу попав в тонкую голубоватую вену Катеньки Сизовой. Он взглянул на своих приятелей, вобрал в шприц из ампул все, что осталось, и сделал укол себе…

Глеб сварил кофе, они с гостем уселись друг напротив друга за журнальный столик. В мастерской звучала музыка.

Полковник покосился на огромные черные колонки. Глеб улыбнулся:

– Моя слабость. Очень люблю классическую музыку.

– Никогда бы не подумал, – удивился полковник.

– Вот видите, какие бывают сюрпризы! Человек – это загадка, а загадочнее всего – его тайные мысли, те, которыми он ни с кем не делится, которые вынашивает в себе, хранит в глубине, в самых дальних уголках своей души, – А я, Глеб Петрович, абсолютно равнодушен к классике, – честно признался полковник Поливанов.

– Напрасно, – пожал плечами Глеб. – Когда слушаешь хорошую музыку или читаешь хорошую умную книгу, это помогает жить. Хорошая музыка – как чистая вода. Вымывает из души и из головы всякую грязь, уносит ее куда-то очень далеко.

– Не верю я в это, – сказал Поливанов. – Ведь Гитлер, я где-то читал, тоже любил классику.

– Это не повод не любить классическую музыку.

Глеб чуть-чуть убавил звук. Полковник благодарно кивнул.

– Есть новая информация, – Поливанов вытащил из кармана блокнот. – На днях обнаружено три трупа.

Все трое погибли от наркотиков. Наркотики были в ампулах. И это как раз тот наркотик, который мы ищем. Двое из погибших – художники, и одна натурщица.

– Двое мужчин и одна женщина? – уточнил Глеб Сиверов.

– Именно. Один из них – Малышев Игорь Антонович, а второй – Бычков-Бочкарев Андрей Андреевич, скульптор.

– А женщина?

– Женщина – небезызвестная Катушка.

– Что значит «катушка»? – пристально взглянул на полковника Глеб Сиверов.

– Это такая кличка: известная московская натурщица Катенька Сизова. Совсем молоденькая, всего лишь двадцать три года. Да и художники не старые: одному тридцать три, второму тридцать пять.