«Сложу в сторонке ее барахло, — решил он, — а свои вещи возьму на борт. Это ее вина. Не осталась ведь, не помогла. Тем хуже для нее».

И вдруг, прижимая к груди ворох одежды, он увидел в вечернем сумраке приближающийся силуэт.

Кто бы это мог быть? Сет напряг зрение.

Не Мэри. Мужчина. Или кто‑то очень похожий на мужчину. В просторном одеянии, с длинными кудрями, спадающими на смуглые рельефные плечи. Сету Морли стало страшно. «Ходящий–по-Земле, — сообразил он. — Явился, чтобы меня остановить».

Дрожа, он положил одежду на бетон. Проснулась совесть и вонзила в него зубы; на сердце навалилась совокупная тяжесть всех дурных поступков. Сколько месяцев или даже лет назад он видел в последний раз Ходящего–по–Земле? За это время накопилось невыносимое бремя грехов. Их отпечаток останется на душе до тех пор, пока его не сотрет Заступник.

Фигура остановилась перед Сетом.

— О мистер Морли, — услышал он.

— Да. — Сет почувствовал, как на темени выступил пот. Струйки побежали по лицу, он попытался смахнуть их тыльной стороной кисти. — Я устал, — признался он. — Несколько часов кряду грузил вещи. Трудная это работа.

— Носач, тобою выбранный, «Мрачный цыпленок», не довезет до Дельмака-Ноль тебя и семью твою. А посему, дорогой друг, я вынужден вмешаться. Понятно ли это тебе?

— Конечно, — ответил Сет, задыхаясь от стыда.

— Возьми другой.

— Да, — торопливо закивал Сет. — Да, так и сделаю. Спасибо! Огромное спасибо. Ты нам с Мэри жизнь спас.

Он всматривался в туманное лицо Ходящего–по–Земле, искал упрек в его выражении. Но трудно было что‑то различить; солнце утонуло за горизонтом, его последние лучи растворялись в ночной мгле.

— Мне жаль, что напрасным оказался труд твой.

— Но зато…

— Я помогу тебе перенести добро твое. — Ходящий–по–Земле протянул руки и нагнулся, а затем понес целый штабель коробок между безмолвными носачами. — Советую этот взять, — буднично произнес он, останавливаясь возле одного из суденышек и отворяя дверцу. — Пусть неказист он, зато механика в исправности полной.

— Отлично, — сказал Сет, торопясь следом с охапкой вещей. — В смысле, спасибо. Наружность и впрямь не имеет значения, главное, что внутри. Это и к людям относится, не только к носачам.

Он рассмеялся, но звук получился неприятным, резким, похожим на визг. Сет тотчас умолк; пот, собравшийся на шее, сделался холодным от страха.

— Нет причин бояться меня, — сказал Ходящий.

— Умом я это понимаю, — вздохнул Сет.

Некоторое время они работали молча, переносили коробку за коробкой из «Мрачного цыпленка» в надежный носач. Надо было что‑то сказать; Сет понимал это, но слова упорно не шли с языка. От страха плохо соображала голова; блестящий интеллект, в который он так верил, померк.

— О надобности в психиатрической помощи не думал ли ты? — спросил наконец Ходящий.

— Нет, —ответил Сет.

— Давай же прервемся и отдохнем. И поговорим немного.

— Нет.

— Отчего же — нет?

— Я не желаю ничего знать, — сказал Сет. — Я не хочу ничего слышать!

Он поймал себя на том, что не говорит, а почти блеет — от слабости, от невежества, от безумного страха. Слышал истерические нотки, понимал, что с ним происходит, и цеплялся за это состояние.

— Да, я несовершенен, — произнес он. — Но туг уже ничего не поделаешь.