Послышалось шлепанье тапочек и женский голос, что-то весело говоривший по-русски. Тот самый, что пел партию Магдалины. Замирая от предвкушения встречи, Сид нажал кнопку звонка. Тотчас же, без всяких вопросов дверь отворили. Они молча стояли друг против друга — высокий парень в джинсовой куртке и немолодая женщина, запахивающая полы простенького цветастого халата. У неё было кроткое удивленное лицо и сухонькое девичье тело.

— Мне надо поговорить с мадам Анжеликой Градовой или Самгиной.

Он медленно произнес старательно выученные трудные имена. Арчи убеждал, что рыжая девица довольно бойко, хоть и совсем неграмотно, говорила по-английски. Еще бы — её ресторанный репертуар почти сплошь звучал на чужом языке.

— Я. Анжелика Градова — я. — Она приложила ладонь к груди. Блеклая, совершенно не похожая на шоу-вумен женщина. Гладко забранные в пучок волосы какого-то пегого цвета. Лицо фабричной работницы из глухого предместья сероватое, неухоженное.

— Здравствуйте. Я — сын Арчи Гудвина. Он был здесь в 1972 году. Я путешествую и решил сделать визит. — Сид вытащил из нагрудного кармана приобретенное накануне деревянное яйцо. — Это вам. — Он постеснялся достать из пакета шелковый шарф, купленный Арчи в фирменном магазине Версаче, роскошный, яркий, дорогой, но совершенно не подходящий этой женщине.

— Заходите, пожалуйста. — Пропустив гостя на кухню, Анжелика вышла. Один момент. — Что-то объяснила в глубине квартиры другой женщине, громыхая дверцами шкафа, и вскоре появилась в зеленой вязаной кофте и строгой клетчатой юбке. На губах чуть розовел мазок помады.

— Извините… Здесь нет порядка. — Она быстро покрыла пластиковый стол крахмальной скатертью и поставила круглый пирог на тарелке с кружевной салфеткой. Вокруг лежали пестрые яички. — Мама болеет. Она лежит в своей комнате. Мы будем пить чай, о'кей? — Она вопросительно взглянула на Сида и тот заметил, что глаза у женщины, и впрямь, зеленые и вытянутые к вискам, как у кошки.

— Вы понимаете, как я говорю? Я могу читать, но редко говорю по-английски… У нас в санатории. Я имею там работу с книгами, недавно были американцы… — Хозяйка скипятила чайник.

— Понимаю, понимаю, не беспокойтесь… Спасибо за пирог, очень вкусно.

— Это кулич. Сегодня Пасха.

— Знаю, я был в церкви. Очень красивый праздник. Поэтому пришел так рано. Рано для визита.

— Господи! А я вас не видела. Наш хор стоит высоко, но я всегда гляжу на людей. Такие хорошие лица. — Она протянула зажатое в кулаке яйцо и показала глазами, — бейте!.

Сид выбрал красное и ударил. В яйце хозяйки образовалась вмятина.

— Вы победили. Вам повезет. Обязательно повезет. У вас есть жена?

— Нет… Я пока учусь…

— Хорошо… Очень хорошо… — Женщина не знала, о чем беседовать с гостем.

— Так вы пели в церкви? Я стоял на улице, в толпе. В церкви было много народа.

— Иностранцев пускают. Это гости. В России любят гостей.

— И любят петь. «Иисус Христос — супер-звезда» — ведь это вы пели Магдалину? Никак не думал, что услышу здесь…

— Это я для мамы. Очень красивая музыка… Когда-то давно… Арчи говорил, что я была певицей?

— Да! Именно это он запомнил лучше всего. Ведь я тоже пробовал заниматься музыкой.