Он поморщился:

– Они же сами на меня полезут! Эрик твой по дури – тебя выручать, а другие – следом, точно бараны за вожаком…

Я стиснула зубы:

– Отправь меня сейчас к Триглаву, пока они нас не нашли!

– Не могу. – Ядун озадаченно потер ладони, видать, сам запереживал. – Теперь один путь – через Семикресток.

И заметив мой недоуменный взгляд, пояснил:

– Это месте такое, где семь дрог сходятся и расходятся. Волх тоже туда пойдет. Ему это место ведомо…

Боги, боги! Почему так настойчиво сталкиваете моего милого со смертью? Почему не даете выбора?

Я зажмурилась. Не осталось у меня иного выхода… Пусть предам любовь свою и веру, а любимого от гибели сберегу!

– Послушай, Ядун! Коли опередим их – сама я за кромку шагну, а коли столкнемся на Семикрестке – отрекусь от Эрика! Велю прочь убираться без боя. Но пообещай, что не убьешь их, не покалечишь…

– Обещано!!!

Ядун взлетел с лавки, обнял меня, закружил по горнице…

Голбечник вылез из угла, отважно сунулся ему под ноги:

– Ты, Бессмертный, нерушимый обет дай! А то ты и соврешь – недорого возьмешь!

– Как смеешь! – Кулак Ядуна поднялся над маленьким незнатем, но замер, мной остановленный:

– Клянись, Ядун! Иначе и я от слов своих отрекусь!

Жрец скорчил недовольную мину, засопел, а потом вытянул из своей котомки потертую телятину и острую палочку. Уселся, заскоблил что‑то непонятное. Закорючки, черточки – неведомые, загадочные руны…

– На, – он протянул мне телятину. – Кровью прижми!

Я вгляделась. Что разберу, когда ни значочка в сих рунах не ведаю? Голбечник вылез из‑за моей спины, принялся шевелить губами, будто читая… Неужто понимает? А не обманет ли? Может, все это – ловушка Бессмертного? А Голбечник – его хитрый прихвостень?

– Тут неверно, – придирчиво заявил маленький хозяин, ткнув пальцем в руны. – Написано только – что она шагнет, коли ты их не убьешь, а надо – коли она шагнет за кромку, так ты их тоже не убьешь…

– Какая разница?! – разозлился Ядун.

– Большая, – не уступал ему Голбечник. Черные глазки сверкали, курносый нос зло сопел над рунами…

– На, подавись! – Ядун исправил руны, сунул под нос мохнатику.

– Крепи, – кивнул тот мне. – Теперь все верно…

Я достала маленький ножичек, полоснула по пальцу, капнула на телятину. Кровь расплылась бурым пятнышком и сразу прикипела‑высохла. Теперь не было мне пути назад… Сама себе участь избрала… Как все ведогоны…

А на другое утро поднял меня Ядун засветло – потянул в дорогу. Я ночью последние слезы выплакала, со всеми распрощалась, кого любила. Потому и пошла за жрецом следом спокойно и с улыбкой… Два дня так шла, а на третий вывел он меня в огромное поле. Бежали по полю дороги змеями, скрещивались все в одном месте, будто ноги паука громадного, и вновь расходились, каждая в свою сторону…

– Семикресток, – сказал Ядун. – Ты готова?

Вспомнились мне глаза Эрика, вспомнился маленький мохнатый Голбечник, вредный Межевик, серьезная неулыбчивая Беляна, суровый, будто из камня сотворенный, Олег…

Мелькнуло все перед глазами – мелькнуло да пропало…

– Готова, – ответила.

И пошла по ровной земле к Семикрестку – последнему месту, где еще светило для меня солнце, где еще оставалась хоть малая надежда…

СЛАВЕН

Как Кутиха мыслила, так и вышло – никто меня не остановил.