К Кутихе заходить не пришлось. Сидела она у влазни на толстом чурбаке, щурилась на солнышко. Меня углядев, зажмурилась, неверяще головой помотала, а после улыбнулась светло:

– Ты ли?! А это что, вся рать твоя? Невелика рать, право слово!

– Какова есть, – отозвался я. – Ты скажи лучше, куда люди подевались?

– Люди? – она удивленно заморгала.

Тьфу, напасть! Никак у меня язык не поворачивался мужиков и баб обычных ведогонами иль незнатями назвать…

– Ведогоны, – сообразил Лис. – Ведогоны куда делись, бабушка?

– Какая я тебе бабушка?! – возмутилась Кутиха. Даже с чурбака поднялась, с трудом разогнув больную спину. Быстро она оправилась. Вон и румянец уж на щеках заиграл, и сама словно выросла…

– Ладно, не злись. – Я подставил ей плечо. – Говори дело…

Она удобно привалилась, заковыляла к избе.

– Да какое там дело! Ньяра судить пошли. Откуда он здесь взялся только, на свою беду? Говорили, будто Княгиня с ним драться будет, да пустое это. Ньяр против волха, что дите малое – неразумен да неуклюж.

Кабы знала она, кого выручить спешу, верно, не радовалась бы мне так.

– Эрик! – заголосил Бегун. – Эрика убить хотят, а мы тут болтаем попусту!

Ох, не доведет до добра трепливый язык! Жаль, не успел я упредить Бегуна, чтоб помалкивал. Да у него, небось, своя голова на плечах есть! Неужто подумать сперва трудно, чтоб потом не жалеть о сказанном?

Он, простак, и не заметил, как нахмурилась Кутиха – по‑прежнему тряс меня за рукав, хныкал:

– Бежать надо, бежать…

– Заткнись! – рявкнул на него Лис. Этот все с полуслова понимал.

– Так это ты ньяра привел? – Кутиха потемнела вся, будто вновь неведомую хворь подхватила.

Лгать ей? Да что толку? Пусть правду знает – выдавать нас все одно некому. Нет никого в городище. Я кивнул.

– Почему?

– Сама знаешь – не мы дороги выбираем, боги указывают, кому куда идти. Ньяр оказался добрым попутчиком, – уклончиво ответил я.

Кутиха задумалась, склонила голову на грудь.

– Идем, идем, – вновь зашептал Бегун.

Я бы его приструнил, но показалось вдруг необычайно важным старухин ответ услышать – замер, боясь пропустить хоть одно слово. Да и куда идти? Кто, кроме нее, подскажет, куда повели ньяра…

– Верно ты сказал, – выпрямилась она, глянула на меня яркими синими глазами. Я и не знал, что они у нее такие синие, только что заметил… – Я себе в попутчицы девку‑Верхогрызку тоже не выбирала. Одно скажи – так он тебе нужен, что жизнь не боишься потерять?

Боюсь? Я не одну смерть видел. Сам убивал, да и меня не раз убить пробовали… Мне ли давнишней знакомицы бояться? Глупо, конечно, умереть в земле неведомой, когда столько еще впереди, но коли суждено – так тому и быть…

– Иди за мной. – Кутиха и слушать меня не стала – без слов, чутьем ответ поняла. – Укажу дорогу к Судному Дереву. Наши поединщики всегда там сходятся… И ньяр твой там.

Говорила она лишь со мной, остальных будто не видела, а Медведь все же поклонился ей до земли, прежде чем лыжи надел. Кутиха вид сделала, что не заметила его благодарности, а лицом просветлела‑таки…

Шла она медленно, тяжко – так и хотелось вперед забежать. Мучили мгновения, вечность тянувшиеся. На каждой кочке, при заминке любой, терзали злые мысли… Кто знает, может, именно сейчас ньяру смерть пришла? Может, вот сей миг упал он, поверженный, перед волховкой? Она обещание свое сдержала – не сразу Эрика убила, поединком решать дело взялась, но все‑таки обмишурила меня по мелочи – не со здоровым схватилась.