Морф морщится.

— Ссзннаннниие хотсусстффие. Хрразххоффорр. Сззассадда.

— Разговор о засаде. Информация, неконкретность. Командир?

— Минута!

Слышу, как наш радист пытается что-либо узнать, но связь гавкнулась как обрезанная.

Хихикает лежащий на снегу хозяин морфа. Вот это зря он сделал. Ой, зря! По-моему, он и сам это смекнул и тут же притих мышонком. Хренушки, я твой «хихикс» слышал.

— Мутабор, потребность блицдопрос вивисектора.

— Ппррреххметт?

— Уточнение по засаде.

Краем уха, слушая разговоры встревоженных моих компаньонов, пытаюсь убедить морфа в надобности этого действа. Но ему наплевать на наши интересы, беспокоит только своя задача — остальное несущественно, и потому он равнодушен, как чиновник.

Черт его знает, то ли он сейчас таким стал, то ли и раньше был человеком с одной мыслью в голове. Допрос делать не позволяет, ему хозяин нужен на столе целым, а тут может сдохнуть. Нет, не согласится, могильный памятник.

Стоит, как вкопанный, на своем — мы должны добраться до лаборатории и отработать на вивисекторе то, что Мутабор скажет. И никак иначе. Интересно, а как мы будем добираться, если танковая группа что-то не блещет. И очень сильно, потому как «калаши» один за другим стихают, зато пулеметы дербанят просто истерически. Поклинит их от такой стрельбы, как пить дать. И я четко слышу — стрельба выкатывается за пределы завода.

Опять начинают щелкать «калаши». Но что-то сильно меньше, чем было. Бьют одиночными. Истерика солдатская вроде б прекратилась. Связи нет. Николаич попросил подождать.

Верчу в руках натовскую каску. Легкая, а по силуэту очень на вермахтовскую похожа. Приходит в голову идея. Вообще-то она достаточно идиотская. Ну да сегодня день соответственный.

Распускаю ремешок до максимума. Протягиваю каску морфу.

— Ы?

— Защита головы. Пята Ахиллеса — голова Мутабора.

Ну да, он же не современный школьник, поймет аналогию. Мозг у него единственно уязвимое место. Напялит каску — считай за тяжелую кавалерию. Смотрит недоверчиво, потом начинает прилаживать шлем на купол. Помогаю затянуть ремешки.

М-да, и так-то жутковатый видок был, а каска еще и усугубила. Но доставать зеркало и показывать, как сидит обновка, не хочется. Кто его знает, как он на свою харю в зеркале отреагирует.

Со стороны соседей взлетают в воздух красные ракеты. Сигнал бедствия. Вляпались. Знать бы еще во что.

Николаич ничего не может сказать внятного. Предлагает прибыть туда, откуда начинали. Где подобрали инженера. Настойчиво спрашивает, как Мутабор сможет гарантировать свою невраждебность. Морфа интересует это симметрично — хоть он и в каске, но понимает, что случись что — и шлем не спасет. Не знаю, видел ли он в инете записи стрельбы иракского снайпера по американцам, но там видно было, как шьет СВД кевларовые каски навылет…

Получается, что гарантий не может дать никто. Придется верить друг другу на слово. Тонкая материя. Очень тонкая. Это раньше дворяне и купцы в России на слово данное могли полагаться. Но это когда было. Нынче и письменные договоры от надувалова не спасают…

Остается надеяться, что в мертвом мозгу морфа доминанта мести — достаточная мотивация. И у моих друзей не возникнет ощущения, что лучше такого союзничка определить для общего блага в яму. И присыпать для надежности.

Попрепиравшись наконец садимся в джипик. Тесно, но влезли. Тут уже морф не рвется за руль, чего я, признаться, опасался. Искоса поглядываю на него, но похоже, что манипуляция с заведением мотора у него выпала из памяти, и мои действия не вызывают ассоциаций.