— Я думаю, вы добиваетесь того, чтобы читатели восхищались вашим красноречием.

— Прошу прощения. Но это правда. Конечно, — с раздражением признал фокусник. — Ты бы уже должен знать, что мне приходится немножко их умасливать{9}. Видишь ли, я тут вроде Бога Отца, ты — мой приносимый в жертву Сын, а читатель — Дух Святой, который все объединяет и всем движет. Можешь сколько угодно ненавидеть мою книгу — ты ее не покинешь, пока я не отпущу. Но если ее возненавидит читатель, он ее захлопнет и забудет; ты попросту исчезнешь, а я сделаюсь заурядным человеком. Мы не должны этого допустить. Потому-то я и пользуюсь случаем, чтобы все мы условились относительно развязки, и тогда между нами до самого конца не возникнет разногласий.

— Вы знаете, какой мне хочется развязки, но не соглашаетесь, — буркнул Ланарк. — Раз вам и читателям в этом мире принадлежит абсолютная власть, с ними и уславливайтесь. Мои желания не в счет.

— Это было бы правильно, но, к несчастью, читатель проникается твоими чувствами, а не моими, и если ты станешь уж очень бурно негодовать, то вместо заслуженной похвалы мне достанутся порицания. К тому и этот разговор.

Прежде всего, согласимся в принципе: длинная история жизни не может иметь счастливой развязки. Да, знаю: Уильям Блейк пел на смертном одре; один из президентов Французской республики умер от разрыва сердца, когда предавался блуду на софе у себя в кабинете{10}; в тысяча девятьсот девяностом году в Вумбиджи. Новый Южный Уэльс, пациент зубного врача был поражен молнией, после того как получил дозу веселящего газа{11}. Когда случается подобное, можно поверить в Бога этого реального мира, но вызвать такую картину на страницу печатного издания — фокус, на который не решится ни один артист развлекательного жанра. Можно дурачить публику тысячью различных способов, однако в том, что касается наиболее важных понятий, следует держаться правдоподобия, а самой правдоподобной смертью до сих пор является отбытие с земли на «огненной колеснице муки» (как выразился Карлайл) либо, если имеется под рукой хороший доктор, погружение в сонный дурман. Но смерть страшна одиночеством, поэтому давай пощекочем читателю нервы описанием того, как ты расстаешься с жизнью не один, а в компании. Сделаем развязку событием мирового масштаба: подобные бедствия в наши дни не редкость. В самом деле, больше всего я боюсь, что человечество сгинет раньше, чем успеет насладиться моим предсказанием этого события. Рассказ будет, как у евангелиста Иоанна, метафоричен, однако суть происходящего поймет каждый. Слушай!

Покинув эту комнату, ты не сможешь завязать контакт ни с одним чиновником или комитетом, от которого можно было бы ждать помощи. Завтра, когда ты выступишь перед ассамблеей, тебе поаплодируют, но за этим ничего не последует. Ты узнаешь, что в большей части других регионов положение такое же или еще хуже, но их лидеры все равно не готовы сотрудничать; более того, над советом тоже сгущаются тучи. Монбоддо не сможет предложить тебе ничего, кроме персонального приглашения остаться в Проване. Ты отказываешься и возвращаешься в Унтанк, где ландшафт наклонен под странным углом, часовую башню атакуют повстанцы и большая часть города охвачена пламенем.