|
Мельник отчаянно оттирался мочалкой на базе отряда. Это не помогло. Дома он обнаружил кровь под ногтями и забрался в ванну. Вечером он напился. Хотелось забыться и хотя бы ненадолго вычеркнуть из памяти отвратительный долгий хрип и руки, тянущиеся к голове. Полина плакала. Она говорила, что видит в нем что-то звериное. Если у него это от работы, то лучше бросить работу. И не надо квартиры. Еще она говорила, что очень его любит, но ей страшно, и не только за себя. Если так будет продолжаться дальше – она уйдет. "Почему его нельзя было пристрелить?" – ответствовал на это Мельник и весь вечер ломал над этим голову. Потом он снова пошел мыться. Ночью он заснул под шепот жены, которая умоляла его бросить работу и вернуться, пока не поздно, к нормальной жизни. Полина приснилась ему в белой одежде и вся светилась. Или это была не она. Наутро Мельник проснулся с больной головой.
Мельник выключил воду и стал вытираться. Пальцы, на которых он состриг ногти до мяса, еще болели. Мельник переоделся в чистое и взял стремянку – она была у них с Бурцевым на двоих. Он позвонил в дверь. Открыла жена Бурцева – Антонина, бойкая молодая особа с острым стервозным взглядом. – Принес? – деловито осведомилась Антонина и указала в угол: – Ставь сюда. Из комнаты показался сам Бурцев, пышущий здоровьем атлет, имеющий первый разряд по биатлону. Он держал в руках кисточку и аккуратно, чтобы не замазаться, снимал резиновые перчатки, – Привет, – обрадовался он соседу, – лестницу принес? Спасибо, я утром хотел бордюрчик наклеить. Ты как, закончил? – Почти, – Мельник пожал ему руку. – А вы тут как? – Тоже все, мы уже машину заказали. На той неделе во вторник будем перевозить. Поможешь грузиться? – Конечно, – с энтузиазмом согласился Мельник. – Может, чаю с нами попьешь? – смягчилась Антонина. – Да, действительно, – поддержал ее Бурцев. Кухня была вполне обжита. На стене висел пластиковый пенал, присутствовали три стула и старенький, но опрятный столик. – Нравится? – спросил Бурцев. – Нормально, – польстил ему Мельник. Чайник уже кипел на медленном огне. Антонина достала кружки, заварку и тарелку с бутербродами. – Здорово, – довольно констатировал Бурцев. – Своя квартира – это класс! – Да, – утвердительно кивнул Мельник. – Хотя я начал привыкать к коммуналке. – Бутеры бери. – Антонина разлила чай и присела с краю. – Отдельная лучше любой комнаты и даже двух в коммуне, – мечтательно продолжил Бурцев. Мельник вспомнил, что они до сих пор ютятся в офицерском общежитии, и мог только посочувствовать. Он взял бутерброд с вареной колбасой, обветрившейся и покрасневшей. Ему стало хорошо и уютно. Новая работа – новые товарищи. Глупости, у Бурцева по отношению к нему никакой брезгливости не было. Просто мелкие слабости характера и отсутствие привычки – вот и мерещится всякая ерунда. Мельник отхлебнул горячего чаю и откусил бутерброд. Наконец-то своя квартира, это было здорово. А работа… "Привыкну, – подумал Мельник. – Бурцева же не волнуют такие проблемы, и у меня все наладится". Он опустил глаза и заметил на руке пятнышко бурой краски, наверное, приставшей, когда он здоровался с соседом. Мельник моргнул, у него вдруг пропал аппетит. – Одну минуту, – он поставил чашку и ушел в ванную. Намылившись, он долго тер ладонь, пока краска не сошла, и вернулся к столу. – Так о чем ты? – Мельник взял остатки бутерброда и машинально кинул взгляд на ладонь. Пятнышко по-прежнему приковывало к себе внимание, оно стерлось не до конца, немного краски застряло в порах кожи. |
