– Это прекрасно, это очень прекрасно! – Люсин даже руки потер. – Вы непременно дадите мне консультацию.

– Если смогу, пожалуйста, – равнодушно согласилась Женевьева.

– А вы почему не были вчера в театре на Таганке, мадам Локар? – вдруг неожиданно спросил Люсин.

– Я? – удивилась мадам. – Но что мне там делать, когда я ни слова не знаю по-русски? Это ведь не опера и не балет: нельзя же смотреть пьесу с переводчиком! Разве не так?

– Ну конечно, конечно, я как-то не подумал об этом. Простите… А он разве говорил по-русски?

– Говорил! – неожиданно ответила за мадам Локар Женевьева.

– Хорошо? – мгновенно обернулся к ней Люсин.

– Да, почти без акцента.

– Вы мне об этом не рассказывали…

– Значит, как-то запамятовала, да вы и не спрашивали.

– Да, – кивнул ей Люсин. – Конечно… Вы говорите, почти без акцента, в чем же выражалось это «почти»?

– Трудно сказать… Это так неуловимо. Промелькнуло, и не вспомнишь потом. Одним словом, понять это можно только в том случае, если вы специально вслушиваетесь. Я неясно объясняю?

– Нет, ясно. – Люсин выглядел явно раздосадованным. – Хорошо, пока закончим с этим.

Он вновь сел за машинку и не поднимался уже, пока не отпечатал всю опись.

– Проверьте, пожалуйста, не упустил ли чего, – сказал он чиновнику, отделяя отпечатанные листы от копирок. – И подпишите.

– Все правильно, – сказал тот, бегло проглядев список, и, достав авторучку, поставил подпись, прижимая листок к колену.

– Теперь подпишите вы, мадам, и вы, Женевьева Александровна, – взяв у чиновника листок, сказал Люсин, – а я тем временем закончу еще одну маленькую формальность.

Он извлек из тумбы коробки с шоколадом, разорвал целлофан и раскрыл их. Обычные шоколадные конфеты, ничего более.

– Ну и отлично, – вздохнул Люсин. – Все же находка иконы проливает свет на некоторые контакты этого господина? – склонился он над сидящим в кресле чиновником.

Тот многозначительно кивнул.

– И мы должны проверить их, если хотим разыскать его?

Чиновник согласился и с этим.

«Какой покладистый малый», – подумал Люсин.

– Следовательно, у вас не возникнет возражений, если мы не будем сдавать вещи на хранение, а временно задержим их у себя?

Чиновник сначала широкой улыбкой дал понять, что никаких возражений у него не возникнет, а затем сказал:

– Конечно, конечно… Поступайте как считаете нужным. Мы все это сейчас и оговорим в протоколе. Я вижу свою задачу в том, чтобы всемерно сотрудничать с вами, ни в чем более… Скажите мне только, что это за снимки там у вас, в описи? Что на них?

«Глаз-алмаз! – восхитился Люсин. – Вроде бы даже и не глядел, а сразу суть ухватил».

– Так, пустяки… – выдохнул он. – Стишки какие-то. Но в интересах следствия лучше их до времени не очень того… – Он пошевелил пальцами, подыскивая подходящее слово. – В общем, я вам покажу их при личном свидании, если не возражаете, конечно.

Покладистый чиновник кивнул.

Люсин уже проникся к нему уважением, смешанным с настороженностью.

– А что это за карты у него такие странные? – решился спросить он. – Вы, случайно, не заметили? Так я их сейчас покажу.