Они задумались, рассматривая витрину.

– Я хочу подарить что то особенное. У меня есть заработанные деньги, – объяснила продавщице Сноу. – Может, что нибудь от дизайнера или кинозвезды?

Женщина указала на коробочку. «Белые бриллианты». От Элизабет Тейлор .

– Американский аромат номер один, – трепетно произнесла она.

– Кто такая Элизабет Тейлор? – спросила Джозетт.

– Да а а, «Клеопатра» ?

Они обе вспомнили обложку кассеты в видеопрокате.

– А кроме того, она дружила с Майклом Джексоном?

– Ах да. – Джозетт понюхала спрей. – Чудно. Мне нравится.

– Духи «Энжоли» в розовой коробочке, украшенной тисненым золотым цветком.

– Но запах у мамы не такой острый. Я имею в виду, она от природы хорошо пахнет.

– Он будет плохо сочетаться с отцовским одеколоном «Олд Спайс».

– А как насчет «Дикого Мускуса»?

– Может, «Песню Ветра»…

– Ими душится бабушка.

Женщина за прилавком достала элегантную коробку, спрятанную за другими. Она была бледно розовато лиловой, то есть какого то дорогого неопределенного цвета. С черновато серой полосой. Флакон как раз умещался в ее ладони, по нему шел узор из рельефных ромбов, стекло было изящно закручено. «О Саваж». Женщина распылила немного духов на матерчатую салфетку, взмахнула тканью перед их носами. Подождала. Аромат был свежий и сухой. Слегка лакричный. Может быть, с намеком на облако. Нотки свежераспиленного дерева? Сена. Какой то особенной травы в особенном лесу. Ничего темного, ничего страстного. И что то еще.

– Большинство людей думают, что пахнет слишком заурядно, – сказала леди. – Эти духи не похожи на другие. Никто их не покупает. У нас есть только один флакон.

Сноу смотрела на Джозетт, широко раскрыв глаза. Джозетт снова вдохнула аромат.

– Мне бы хотелось, чтобы все пахло так, – призналась Сноу.

– Такой чистый запах, – проговорила Джозетт, опустив флакон. – Должны быть недешевы.

– Немного дорого, да, – смутилась женщина. Ее, казалось, озадачила сумма. – Я здесь просто работаю. Это не мой магазин, – добавила она.

– Да, – пробормотала Сноу. – Дороговато. Я экономила. Ну да ладно.

– Они подходят и для мужчины, и для женщины. «Оу у Саваж».

– «О Саваж», – процедила Джозетт с преувеличенным французским акцентом. – Они нам подходят.

Она повернулась к Сноу, ее глаза искрились.

– Какой запах!

– То, что надо, – отозвалась Сноу.

Глубоко в сумочке у Джозетт был спрятан старомодный старушечий кошелек. Она его вытащила. Сноу страстно обняла сестру.

Потом, прямо перед продавщицей, они расплакались. Обе понимали: это то, что нужно. Одеколон пах чистотой, как волосы Лароуза в холодный осенний день, когда брат входил в дом и Эммалайн склонялась над ним.

«Ах, как ты пахнешь, – говорила она. – Ты пахнешь, как весь огромный мир».

Покидая аптеку, Джозетт и Сноу поговорили о запахе огромного мира и решили, что обладают сверхъестественными способностями, не меньшими, чем ведьмы на шабаше.

– А может, все наши люди обладали ими до того, как пришли белые.

– Да, – согласилась Сноу. – И мы жили пятьсот лет.

– Я даже слышала, как кто то это говорил.

– И я тоже. А еще мы могли управлять погодой.

– И в это я верю.

– Отлично, – заявила Сноу. – Займемся этим прямо сейчас.

– Твое имя не зря означает «снег».