– Ладно, забыли. Вот еще что: скоро у поалов сезон спаривания, вроде. Так?

– Да, Многоуважаемый.

– Так ты смотри, если кто‑то захочет…

Я замолчал, пытаясь точнее сформулировать простой, в общем‑то, приказ. Жаль, Первоидущий не знает русского народного. Да и я не силен в местной ненормативной.

Мужик, похоже, понял мои затруднения и решил помочь:

– Я присмотрю, чтобы твой поал не устал…

– От любимой работы не устают.

– Что?!

– Так, вспомнилась одна хохма. Я тебе потом расскажу. Когда встретимся. Короче, у кого‑то есть поалиха и нужен породистый детеныш Солнечный работает. Если за работу платят. Понятно?

– Да.

– Думаю, с оплатой ты сам разберешься.

– Разберусь.

Малова‑то что‑то энтузиазма в голосе караванщика. С чего бы это?

– Кстати, ты в доле.

– Спасибо, Многодобрый!

Теперь совсем другое дело.

– Плату мы поделим поровну?

Любопытный какой. И деловой.

– Поровну, – усмехаюсь, нежно так. Если вместо Солнечного ты будешь работать.

Мужик дернулся, заерзал. Как принцесса на орехе. Кокосовом.

– Я хотел сказать: поровну между тобой, мной и поалом.

– Ну, если так… Обычно, я даю не больше четвертой части.

Караванщик опять заерзал. Вздохнул тяжело. А в глазах такая тоска появилась, словно я его голодом заморить собрался.

– Ладно, пусть будет третья часть. Но только для тебя! Добрый я чего‑то сегодня… Наверно, к хорошей погоде.

Не ожидал, что меня так благодарить будут. Даже неловко как‑то стало. На секунду. Потом еще и комплимент мне отвесили. Сказали, что в прошлой жизни я точно был купцом. Очень не бедным.

Ну, был, значит, был. Со стороны оно виднее.

А на прощание Первоидущий мне руку на плечо положил. Правую. Обычай тут такой. И по тому же обычаю я тоже свою руку ему на плечо умостил. Типа, смотри, как я тебе доверяю. Прям, как брату. Родному и горячо любимому.

Вот только сильно доверчивые не живут долго. Не знаю, как здесь, а вот у нас… Что, приступ паранойи? У меня? Ладно, пусть приступ. Но у человеков имеется две руки, и свободной завсегда можно сделать гадость ближнему.

А среди моих новых знакомцев каждый второй левша. А каждый третий двурукий.

Да я и сам свободно владею двумя руками. Родился таким. Но мои учителя были правшами. А в двадцать я стал учеником Пал Нилыча. Он‑то и поставил мне левую. Сделал обоеруким хирургом. Есть операции, что удобнее делать левше. Но не все врачи признают это. Мол, для настоящего профи нет ничего невозможного!

Правильно. Невозможного нет. Если ты берешься за то, чего делаешь лучше всего. А то, в чем ты не лучший, позволяешь делать другим. Тем, кто не задумываясь берет ложку левой рукой. Или скальпель. Или меч.

Если не задумываясь, то я берусь правой. Но когда правая занята, то и левой справлюсь не хуже.

Первоидущий, кстати, за поводья тоже левой хватается.

Так что насчет доверчивости и безопасности это еще как сказать. По мне, так лучше быть живым параноиком, чем лежать под камнем, на котором написано: Он верил людям.

На этот раз обошлось: ножом в пузо мне не пырнули. И на том спасибо. Все‑таки не плохо утро начинается.

Вот и пожелал я караванщику: Да прибудет с тобой удача. Хотел брякнуть:…с тобой сила, да язык куда‑то не туда завернул. А мужик обрадовался чему‑то: руки к груди прижал и в поклоне сложился, как перочинный нож. Так и ушел от меня весь из себя счастливый.

После караванщика я пообщался с шаманом. Только‑только завтрак прикончил, а тут старик заявился. Тоже счастливый. И преисполненный гордости. За хорошо проделанную работу.

С шаманом тисла он обо всем договорился.