Мужик понял, проникся и обещался делать все возможное.

Но чего стоят любые обещания, я убедился еще до вечера.

Вчера я говорил себе, что ни за какие деньги в этой жизни не подойду к краю пропасти !А уже через полдня я заглядываю в другую пропасть и заявляю, что мне надобно вниз и очень быстро. Никаких объяснений я не слышу и не воспринимаю. Гора, к которой я шел все эти дни, мне больше и на фиг не нужна. А вот спуститься на дно каньона мне приспичило, что называется, до зарезу. И если не найдется нормальный спуск, то резня начнется прямо здесь и прямо сейчас. И совсем не с моей глотки.

Я так вдохновил всех своей речью, что спуск мне нашли. И довольно быстро. Еще до вечера я оказался среди мертвых и живых камней старого города. Но что это за город и кто разрушил его, проводник не знал. Он вообще не бывал в этих местах.

Когда идешь в обход, то некоторые места приходится обходить.

И еще: там, где обитает ми‑ту, никаких изысканий не проводилось, и проводиться не будет. Ну, не любит это племя чужих и любопытных  .

Такую вот отмазку придумал проводник.

Ладно, не очень‑то и хотелось. Сам все узнаю. Камни расскажут. Только надо уметь слушать.

Вот если бы они еще так не боялись!

Трудно чего‑то разобрать, когда у рассказчика стучат зубы. Хотя, зубастый и болтливый камень звучит, наверно, смешно.

Живые и мертвые камни тоже смешно звучит. Да только смеяться среди древних руин мне не хотелось. Но и жалеть давно погибших тоже как‑то… Слишком уж давно это произошло. За несколько веков до христианства. По земным меркам, понятное дело. Здесь о нем и не слышали. А с такого расстояния… птичку, конечно, жалко, но слез и обещаний настигнуть и отмстить, уже нет.

Как нет и тех, кто убивал камни этого города.

Кстати, работу свою они сделали халтурно. Уж если хотели стереть город с лица планеты и даже память о нем уничтожить, то и камни надо было уничтожать  ! А то дома и памятники разрушили, а обломки оставили.

Все надо было сжигать!

Землю, на которой стоял город, окрестности, где бывали его жители, даже Дорогу.

Если уж жечь, то все! И до скального основания.

А так, это место по‑прежнему живет. Страхом. Болью. Древней ненавистью. И памятью.

Интересное место.

Вкусное.

И в этом месте по‑прежнему умирают и убивают.

Несколько дней назад, не доходя до города, погиб большой караван. А потом, уже в самом городе, провели роскошное  жертвоприношение. Стоны и крики жертв все еще мечутся среди камней. Вряд ли остальные двуногие  слышат их, но им здесь очень не нравится. Очень  ! И они спорят о чем‑то… с кем‑то… кажется, даже со мной  .

А мне больше всего хочется остаться здесь. Наедине с этим местом. Сделать его своим… пустить корни. Выпить по капле его силу. Добраться до ранних пластов памяти. Когда город был в расцвете красоты и могущества. Когда города еще не было. Когда сами эти скалы были юными, новорожденными камнями, горячими от подземного жара…

Меня опять зовут. Долго, настойчиво. Нет, не меня, а кого‑то за мной. Или во мне. Это отвлекает, мешает слушать шепот камней.

– … нутер!

– Ну, чего тебе, Крант?

Нортор смотрит на меня так, будто два часа пытался до меня дозвониться, а я‑кретин устроил себе секс по телефону и думать обо всем забыл.

– Хватит пялиться, Крант, говори!

Сказал.

Оберегатель оказывается немного обеспокоен моим состоянием, окружающей средой и настроением наших попутчиков. А проще говоря: Леха, куда ты нас привел, место совсем хреновое, драпать надо, срочно!

Обычно, я внимательнее отношусь к таким предупреждениям. А тут слушаю нортора в пол‑уха и одновременно прислушиваюсь еще к кому‑то. Кто весьма оригинально комментирует и слова моего оберегателя, и состояние охранной команды, и вид на ближайшие окрестности.