|
К счастью, он был высокого роста, статный, с хорошими манерами, и был обладателем патента за изобретение какого-то химического препарата, благодаря которому он получал от нефтяной компании приличные денежные суммы. Если бы не этот химический препарат, они бы, по убеждению Авроры, голодали, потому что манеры Редьярда были слишком хороши, чтобы иметь постоянную работу. В своем подходе к жизни он склонялся к тому, чтобы по возможности никогда не привлекать к себе внимания. В этом, по мнению Авроры, он преуспел. Даже при его жизни Аврора иногда, казалось, забывала, что он жив, и однажды, не говоря никому ни слова, он сел в шезлонг и умер. А когда он умер, его облик невозможно было припомнить. Двадцать четыре года, прожитые с таким незаметным человеком, оставили у нее в памяти лишь разрозненные воспоминания, и вообще в глубине души она уже давно стала думать о других, главным образом, о певцах. Если обстоятельства когда-нибудь будут вынуждать ее принять другого мужчину, то она серьезно намеревалась проследить, чтобы его, по крайней мере, было слышно.
Особая привлекательность Андре Превена состояла в музыкальности и ямочках на лице. Сама Аврора была предана Баховскому обществу. Она пристально наблюдала за ним, определяя линию поведения по некоторым свежим киножурналам, чтобы разузнать, как обстоят его супружеские дела. Киножурналы были ее слабостью, ими всегда была полна ее хозяйственная сумка. Эмма презирала ее за чтение их до такой степени, что она была вынуждена прятать их в бельевой корзине и читать за запертыми дверьми под покровом ночи. Как только программа кончилась, она снова позвонила дочери. – Угадай, кто сегодня выступал в «Тудей»? – начала она. – Мне все равно, хоть бы в «Тудей» показали самого Иисуса, – заметила Эмма. – Почему ты бросаешь трубку, когда со мной разговариваешь? Сначала будишь меня, затем оскорбляешь, потом кидаешь трубку. Мне вообще бы не стоило говорить с тобой. – Эмма, соблюдай правила вежливости, – сказала Аврора. – Ты слишком молода для такой обидчивости. И потом ты готовишься стать матерью. – Именно теперь я не хочу ею становиться, – сказала Эмма. – А то окажусь такой как ты. Ну так кто был сегодня в «Тудей»? – Андре. – Серость, – довольно мрачно сказала Эмма, не проявляя интереса. Она оделась, но все еще не успела успокоиться. Флэп крепко спал, так что готовить завтрак не имело особого смысла. Если Денни внезапно появится, она может сделать ему оладьи и выслушать, в какую историю он попал; она вне себя от желания увидеть его, услышать, что с ним случилось, но в то же самое время мысль, что он окажется за дверью, вызывала у нее плохое предчувствие. – Почему ты так нервничаешь? – спросила Эмму мать, сразу же распознав ее тревогу. – Я не нервничаю, – сказала Эмма, – Не пытайся подсматривать за моей жизнью. И вообще тебе не следует сейчас разговаривать. Теперь пора звонков твоих поклонников. Аврора отметила про себя, что дочь попала в точку. Ни один из ее поклонников не отважится позвонить ей до четверти девятого и не отважится позвонить ей после половины девятого. В разных уголках Хьюстона многие нервничали из-за того, что ее номер был занят. Каждый сожалел, что ему не хватило смелости позвонить в четырнадцать или даже в двенадцать минут девятого. Аврора улыбнулась: осознание такой осведомленности приносило ей удовлетворение. Но она не допустила бы, чтобы эти звонки ее товарищей по несчастью помешали бы ее материнскому дознанию. Что-то ее дочка стала чересчур скрытной. – Эмма, в твоем голосе я чую недоброе, – твердо сказала она. – Ты собираешься нарушить супружескую верность? Эмма повесила трубку. Через две секунды вновь раздался звонок. |
